Существует также то, что британский историк Майкл Эксуэрси называет «иранской идеей», которая, по его словам, в такой же мере относится к культуре и языку, как к нации и территории.[411] Он имеет в виду, что Иран является цивилизационной точкой притяжения, какими были древние Греция и Китай, привлекающей народы и языки на свою лингвистическую орбиту, что, другими словами, является самой сутью идеи мягкой силы и так хорошо отражает концепцию Уильяма Мак-Нила о влиянии одной культуры и цивилизации на другую. Дари, таджикский, урду, хинди, бенгальский и иракский арабский языки либо являются вариантами персидского языка, либо сложились под значительным его влиянием. То есть можно проехать от Багдада до Калькутты и все равно остаться в пределах некой разновидности персидской культурной сферы. И лучше нам в этом разобраться поможет беглый взгляд на историю Ирана, с особым вниманием к старым картам.
Большой Иран зародился в конце VIII — начале VII вв. до н. э., когда ираноязычный народ мидийцы при содействии скифов основали в Северо-Западном Иране независимое государство. К концу VII в. до н. э. Мидийское царство уже простиралось от Центральной Анатолии до Гиндукуша (от Турции до Афганистана), а на юге оно доходило до Персидского залива. В 549 г. до н. э. Кир (Великий), царь из персидского рода Ахеменидов, захватил столицу Мидии Экбатану (Хамадан) в Западном Иране, подчинив впоследствии империи Ахеменидов всю Западную Азию от Средиземноморья и Анатолии до Сырдарьи. Карта империи Ахеменидов, управляемой из Персеполиса (возле Шираза) в Южном Иране, показывает древнюю Персию в период ее расцвета в VI–IV вв. до н. э. Страна простиралась от Фракии и Македонии на северо-западе и Ливии с Египтом на юго-западе до самого Пенджаба на востоке; и от Закавказья и Каспийского и Аральского морей на севере до Персидского залива и Аравийского моря на юге. Таким был регион «от Босфора до Инда», включая Нил. До этого подобной империи в истории человечества не существовало. Отношение Запада к Древнему Ирану определяется в основном войнами между Персией и Грецией в V в. до н. э., причем мы симпатизируем более прозападным грекам, а не азиатам-персам. Также верным является тот факт, что «Ойкумена», как отмечает Маршалл Ходжсон, в условиях относительного мира, терпимости и независимости Персии Ахеменидов и последующих империй, обеспечила прочное основание для появления и процветания великих религий и вероисповеданий.[412]
«Парфяне, — пишет Майкл Эксуэрси, — воплотили в себе самое лучшее, что было в иранском духе признание, приятие и терпимость по отношению к многообразию и сложности культур народов, которыми они правили».[413] Проживавшие в северо-восточном иранском регионе Хорасан и примыкающей к нему пустыне Каракум ираноязычные парфяне правили в период между III в. до н. э. и III в. н. э., контролируя территорию от Сирии и Ирака до Центрального Афганистана и Пакистана, включая Армению и Туркменистан. Таким образом, скорее Парфянская империя, а не царство от Босфора до Инда или от Нила до Окса, как Персия Ахеменидов, представляет собой более реалистичную перспективу Большого Ирана в XXI в. И это не обязательно плохо. Ибо Парфянская империя была крайне децентрализована и представляла собой зону не прямого правления, а скорее, сильного влияния, которое значительным образом опиралось на искусство, архитектуру и административную практику, доставшиеся в наследство от греков. Что касается сегодняшнего Ирана, не секрет, что его клерикальный режим вызывает опасения, но демографические, экономические и политические силы в равной мере динамичны, а основная масса населения довольно толерантна по отношению к другим народам.
Средневековая история региона и картографически, и лингвистически продолжает древнюю историю, хотя, возможно, и не так очевидно. В VIII в. политический центр арабского мира переместился на восток из Сирии в Месопотамию — то есть от халифов династии Омейядов к Аббасидам. Халифат Аббасидов на пике своего расцвета в середине IX в. простирался от Туниса до Пакистана и от Кавказа и Центральной Азии до Персидского залива. Столицей халифата был новый город Багдад, расположенный неподалеку от старой столицы Персии Сасанидов Ктесифона, а персидский бюрократический порядок, с целыми дополнительными уровнями в иерархии, поддерживал деятельность этой новой империи. Халифат Аббасидов стал скорее символом иранского деспотизма, чем страны, находящейся под властью арабского властелина. Некоторые историки приравнивают халифат Аббасидов к «культурной реконкисте» Ближнего Востока персами под видом арабских правителей.[414] Аббасиды подчинились персидским порядкам, как Омейяды, чья столица Дамаск была ближе к Малой Азии, но перед этим подчинились византийским. «Персидские титулы, персидские вина и жены, персидские любовницы, персидские песни, а также персидские представления и образ мыслей взяли верх», — пишет историк Филип Хитти.[415] Персы также сыграли свою роль в формировании монументальной кирпичной архитектуры Багдада и радиально-кольцевой планировки города.
415