Конечно, в таком мышлении на долгосрочную перспективу есть определенная безопасность, даже самодовольство, если уж на то пошло. Ни один из этих людей не разобрался должным образом, что в самом деле могло произойти, если бы нам пришлось поспешно вывести войска, скажем, из Афганистана. Прекратит ли тогда существование разведывательная сеть, которая способствовала успешным нападениям беспилотников на «Аль-Каиду» в Вазиристане? И не появится ли с триумфом перед камерами телеканала «Аль-Джазира» в Джелалабаде Айман аз-Завахири и другие уцелевшие лидеры «Аль-Каиды»? И не окажется ли Афганистан под властью радикально настроенного «Талибана», опекаемого пакистанской разведкой? Не утратит ли Индия, глобальное «осевое» государство XXI в., в результате этого уважение к США? Не захватит ли Иран западную часть Афганистана? И что случилось бы с Ираком, если бы мы полностью покинули страну в 2006 г., на пике бушующего там насилия, как, несомненно, хотелось бы некоторым из этих аналитиков? И не достигло бы количество жертв на Балканах количества жертв в Руанде, которое исчислялось бы даже не сотнями тысяч, а миллионами? Потому что нужно быть совершенно бессердечным, чтобы не понимать, какие колоссальные последствия имели бы эти события для жизни отдельных людей. Более того, что произошло бы с этим регионом и с репутацией Америки как могучей державы, если бы мы поступили таким образом? И как производился бы такой спешный вывод войск? Никогда не стоит говорить, что «хуже уже быть не может», поскольку «еще хуже» всегда возможно.
В самом деле, поспешный вывод войск из Ирака или Афганистана стал бы безответственным шагом, поскольку — как бы там ни было, — вторгаясь в эти регионы и оставаясь там так долго, мы стали кровно заинтересованы в исходе событий. Тем не менее было бы нечестно осуждать упомянутых выше аналитиков и тех, кто их поддерживает, просто на основании отдельных примеров из Ирака и Афганистана. Они осуждают главным образом сам факт, что мы вообще вмешались в дела этих стран. Какими бы ни были конечные итоги кампании в Ираке, смерть людей, как американцев, так и иракцев, будет аргументом в спорах по поводу внешней политики Америки не один десяток лет, как это было в случае с Вьетнамом. И это выходит за рамки l’histoire evenmentielle.
Конечно, данные аналитики не задаются вопросом, что дальше делать с Афганистаном и Ираком. Вместо этого — суммируя их идеи — они спрашивают себя, чего стоили уже совершенные ошибки и промахи. Можно ли спасти наш статус великой державы? И куда направить наши усилия, в рамках исключительно выборочных военных кампаний и предоставления помощи населению, чтобы Америка помогала поддерживать баланс сил в Евразии и не захлебнулась от потока мексиканцев, бегущих из обанкротившейся страны? Григиел, адъюнкт-профессор в Университете Джонса Хопкинса, говорит: «Географическая изоляция — это в стратегическом отношении благословенный дар, и его не следует растрачивать на экспансионистскую стратегию».[460]
Ну а как много мы уже разбазарили? Майкл Линд, ученый, работающий в фонде «Новая Америка» в Вашингтоне, согласен с Бацевичем по поводу глупости как войны в Ираке, так и эскалации конфликта в Афганистане. Но в вопросе, может ли Америка позволить себе участие в таких конфликтах, он с Бацевичем не согласен. Линд утверждает, что относительно небольшая часть государственного долга обусловлена тратами на военную сферу, и еще меньше — двумя одновременными войнами, в то время как уменьшение затрат на здравоохранение гораздо важнее для финансового благополучия США, чем недавний империалистический авантюризм, хоть сам Линд и выступает против него.[461] В самом деле, взгляд на некоторые ошибки империй прошлого может помочь нам понять причины неудач иракской и афганской кампаний. Такой анализ прольет свет на эти события как с точки зрения уже проявившихся их последствий для внешней политики США, так и с точки зрения их влияния на нашу способность справиться с грядущими проблемами на Ближнем Востоке, в Китае и Мексике на протяжении XXI в.
В 1449 г. во время возвращения после неудавшейся кампании в Монголии, армия китайского императора Чжу Цичжэня из династии Мин была окружена монгольскими войсками. Не имея запасов воды, китайцы впали в панику. Полагаясь на милость монголов, как пишет Григиел, «многие бросили доспехи и устремились к рядам противника». Полмиллиона китайских солдат были убиты, а император Чжу Цичжэнь попал в плен к монголам. Авантюрный поход китайской армии в Монголию ознаменовал начало упадка династии Мин. В дальнейшем армии императоров династии Мин больше никогда не предпринимали новых попыток выступить против монголов в северные степи, хотя напряженные отношения с ними не лучшим образом сказывались на императорском правлении. Это привело к тому, что Китай взял курс на изоляционистскую политику и перестал совершать морские экспедиции в Азии, что в будущем способствовало продвижению европейских держав в «Римленд».[462]
461