Подземелье сотряс крик боли, резко перешедший в хрип. Леон восторженно смотрел за тем, как корчится его жертва. «Хватит!», - Вран кинулся вперёд, на ходу выхватывая своё оружие и собираясь в случае чего пустить его в ход. Но неожиданно застыл, уткнувшись взглядом в искривлённую в изумлении вперемешку с болью, рожу Леона, из правой руки которого текла непрекращающейся струёй кровь.
Олли, даже сквозь пульсирующую пелену боли, застилающую взор, умудрился воспользоваться своим положением и, пока противник, опьянённый близкой победой, замешкался, рубанул того с размаху по руке, не отрубив, но оставив глубокую кровоточащую рану. Леон пошатнулся. И, выпустив меч, отступил. Он был правшой, и уж точно не владел боем в левой руке, что было одной из первых заповедей настоящего воина: если тебя лишат одной руки, бейся другой. Отец же Врана часто дополнял: а если лишат и другой, пускай в ход зубы.
Но Леон не был истинным воином, в том понимании этого слова, которое вкладывали в него горцы. И потому, держась за кровоточащую рану, отступил, а пришедший в себя Вран гаркнул:
- Всё! Кровь пролита... Я полагаю, вы оба удовлетворены.
Олли, подвывая, вытащил из ноги клинок и, бросив его на землю, завыл ещё громче, но всё-таки с натугой кивнул. И горец удовлетворённо хмыкнул: умеет вовремя остановиться.
- Ар-р-р!!! - разлетелся по подземелью пищащий крик, и Леон, не удовлетворённый исходом поединка, кинулся на переводящего дух брата.
Вран не успел ничего предпринять. И уж тем более ничего не успел сделать не до конца понявший, что произошло, Олли. Но уже в следующий миг обезумевший от унизительной раны Леон врезался в него всем телом, резко отталкивая в сторону. Олли оступился, ударившись ногами о бортик колодца и повалившись назад. В последние секунды он отчаянно пытался сопротивляться падению, завертев руками. Не смог. И с воплем, переполненным ужаса и осознанием конца, рухнул в принявшую его с радостным всплеском золотую воду...
- Олли! - опомнился Вран, кинувшись к колодцу. И, перевесившись через бортик, протянул руку исчезающему в ярком свечении брату.
Но Вода Богов со злобным шипением, словно не желая отдавать неожиданно попавшую в его нутро жертву, ошпарила руку горца, заставив того резко выдернуть её из воды. И беспомощно наблюдать за тем, как становится всё менее ясным силуэт Олли, исчезающего на самой глубине...
Вран стоял, уперев руки в бортик, и тупо глядя на давно затихшую гладь воды, щурясь от бьющего прямо в глаза света. И не мог поверить. До того слухи об убийственной мощи колодца были для него лишь слухами... легендой. А теперь - вот, на его глазах. И кого? Олли... Тело горца затрясло.
Из тягостных мыслей, обрушившихся на его голову, Врана выбросил ворвавшийся в сознание голос Леона, прозвучавший острым лезвием по слуху:
- Поединок мог окончиться только смертью, брат. Иначе никак.
Вран медленно, так, что показалось, будто заскрипели кости, повернул голову. Он посмотрел на довольного собой Леона и всё никак не мог понять: эта тварь что, думает, будто всё кончено?
Горец выпрямился и вальяжной походкой двинулся к тяжело дышащему ублюдку, доставая из ножен меч. Леон же, заметив это, подобрался и резко изменившимся голосом прохрипел:
- Ты нападёшь на раненного?! Безоружного? Где твоя честь, горец?!
Но Вран ничего ему не ответил. Какой смысл говорить с мертвецом?
***
По некогда безлюдным помещениям северного крыла башни Совета раздалось приглушённое, непривычное для этих мест, эхо шагов. Но при этом шедший по его узким коридорам человек двигался уверенно, потому как бывал здесь раньше... Только очень давно. Сколько? Лет пятьдесят назад? Или больше? Кто уже упомнит!
При каждом шаге человека на стенах словно сами собой вспыхивали факелы, будто гостеприимные провожатые освещая путь. И при каждой вспышке света следовавшие за человеком неуверенно семенящие маги дёргались, словно огонь только что ошпарил их самих. У каждого из них на устах застыл вопрос, но никто так и не решался задать его. Лишь когда они преодолели большую часть пути, один из магов нерешительно обогнал остальных и пролепетал:
- Господин... сир...
Впереди идущий человек, который, казалось, был наголову выше всех, кто следовал за ним, остановился резко и неожиданно, так что спросивший чуть было не врезался ему в спину, а затем обернулся и надменно приподнял брови:
- М?
- Сир... - невольно коснулся пальцами медальона маг. - Господин Архимаг... Я думаю, всех здесь волнует одна... вещь.
- Какая? - нетерпеливо нахмурился Архимаг Марак.