— Ты ездила на велосипеде по тропинке каждый день на этой неделе, — сказал он неумолимым тоном, — и мне кажется, только очень веская причина сможет остановить тебя.
— С этим прекрасно справляется Арчи, — попробовала возразить она.
— Если только не знать основной трюк с яблоками, как знаем его мы. И я видел, как ты пользовалась слабостью милого животного всю неделю. Кажется, ты постоянно опаздываешь.
Он уже видел ее? Когда? Как давно он вернулся? И самое интересное — почему она не слышала эту новость в местном магазине? Наверное, сейчас в городе осталось не так много людей, которые помнят плохого, опасного, волнующего Хэла Норта, но прибытие нового привлекательного мужчины всегда становилось главным событием.
— Ты что, ждал меня сегодня в засаде?
— Поверь, у меня есть гораздо более интересные дела. Боюсь, сегодня утром от тебя просто отвернулась удача.
— А мне показалось, это ты подвернулся мне. Итак, что теперь будем делать? — спросила она. — Позвоним в полицию?
— Нет, — сказал он. — Я выпишу тебе штраф на месте.
Она рассмеялась, полагая, что он шутит. Но он не присоединился к ней.
— А ты можешь это сделать? — спросила она, окончательно убедившись в серьезности его намерений. Штраф… — Хорошо. Я все поняла.
Он не изменился. Возможно, его плечи стали шире, возможно, он стал еще более привлекательным, чем был в юношестве, когда покинул их городок много лет назад, но внутри он остался все таким же хулиганом, который продавал дичь, пойманную браконьерством в парке, носился по аллеям на мотоцикле и разрисовывал граффити стены фабрики. И его так и не смогли застукать на месте преступления. Ни разу.
А теперь он вернулся в роли егеря и ужасно задается по этому поводу.
Она небрежно пожала плечами, пытаясь скрыть свое разочарование, и, порывшись в сумке, вытащила бумажник.
— Десять фунтов, — сказала она. — Еще у меня есть мелочь. Можешь взять ее или оставить мне.
— Оставь себе. Я надеялся на нечто более существенное и запоминающееся, нежели деньги, чтобы подстраховаться и быть уверенным, что в следующий раз, когда тебе придет в голову ехать на велосипеде через парк, ты задумаешься, стоит ли это делать.
Она попыталась протестовать, заявив, что сумма станет ей прекрасным напоминанием до конца месяца о необходимости соблюдения закона. Но все, на что она оказалась способна, — это издать тихий вздох, когда он снова притянул ее к себе и их бедра соприкоснулись.
На мгновение она зависла в воздухе, балансируя лишь на кончиках пальцев.
А он посмотрел ей прямо в глаза:
— Что заставит тебя задуматься, Клер?
Ей показалось, что его глаза озарились мягким светом. Она все еще продолжала удивляться тому, какие странные мысли приходят ей в голову, когда он опустил голову и поцеловал ее в губы.
Глава 3
Клер Тэкерэй бросила свой велосипед, туфлю и потеряла несколько шпилек, когда ее густые волосы рассыпались по плечам свободными волнами.
У нее было такое ошарашенное выражение лица, когда она отпрянула от него и бросилась наутек в одной туфле, что он понял, что смех будет неуместен.
Было совершенно очевидно, что прямо сейчас, что бы он ни сказал и ни сделал, ситуацию не исправить. Неизвестно, на кого она злилась больше — на него или на себя. Хэл и сам не понимал своих чувств. Единственное, в чем он было уверен, — она никогда больше не решится кататься на велосипеде по аллеям парка. И яблоки — взнос Арчи за проход через ограду — ей тоже больше не понадобятся.
— Дело сделано, — пробормотал Хэл, злясь на себя и на нее. Он зашел обратно в лужу, чтобы вытащить забытую ею туфлю, засунул ее в корзину велосипеда, взял удочку, конфискованную у Гарри Харкера, и пошел за Клер.
Впервые за долгие годы он потерял над собой контроль, причем дважды. Первый раз — когда поцеловал ее, а второй — когда забыл свое намерение наказать ее, почувствовав, как она растаяла в его объятиях. Наказать ее за оскорбительную попытку подкупить его. За то, что она пыталась отнестись к нему исходя из его прошлых «заслуг». В конечном итоге, наказать ее за то, что она носила фамилию Тэкерэй.
Он забыл обо всем, почувствовав податливость ее чувственных губ, открывшихся ему навстречу, шелк ее языка. Все его тело накрыло волной жара, когда она приникла к нему, разубеждая в своей сдержанности и педантичности. Ему сложно было сказать теперь, кто из них первый пришел в чувство. Он только помнил, что, когда сделал шаг назад, она смотрела на него так, словно столкнулась со стеной, а не с живым мужчиной.