Найл был младшим из четверых братьев и никогда не считался любимчиком родителей. Но он и не представлял себе, что так мало значит для отца. Как мог этот умудренный жизненным опытом человек поверить, что его сын способен изнасиловать избитую женщину и хладнокровно перерезать ей горло? Не удосужившись хотя бы поговорить с ним, отец отрекся от Найла сразу же после суда.
Горькие воспоминания жгли душу. Сейчас, спустя три года, Найл уже не мог отчетливо вспомнить ту женщину. А ведь тогда его водили посмотреть на нее в надежде вырвать признание при виде изувеченного тела. Зрелище было не из приятных. Смерть всегда страшна, но убийца был особенно жесток. Перерезанное горло зияло жуткой, извращенной улыбкой, все тело покрывали ссадины и синяки. Найл был потрясен, но в то же время окончательно убедился в том, что не делал этого. Его признания судьи так и не получили. Но когда он отрицал свою вину, ему никто не поверил. Его доставили в Англию в кандалах, а затем переправили в Ньюгейтскую тюрьму. Там он провел три страшных года, расплачиваясь за преступление, которого не совершал, и именно там он поклялся отомстить трем мужчинам, повинным в его позоре и бесчестье. Дункан Макфи был первым в его списке.
Найлу следовало бы прыгать от радости, ведь его план наконец-таки начал осуществляться! Однако, вместо этого, он ощущал лишь тяжесть на сердце и горечь в душе. Месть – это бремя, нести которое способен не каждый.
Жеребец Найла Принц Чарли фыркнул и отвлек его от беспокойных мыслей. Животное рыло копытом каменистую землю. Найл улыбнулся – Принц Чарли не отличался терпением. Сам он научился терпению в тюрьме, терпению и хладнокровию. Оба эти качества очень пригодились ему в общении с Фионой Макфи. Девушка оказалась сильной, смелой… и красивой. Черт бы ее побрал! Какая-то пигалица вздумала бороться с ним.
Найл вспомнил ее волосы, своей яркостью напоминающие языки пламени. Они манили к себе, и грозили обжечь. А ее миниатюрная совершенная фигурка просто пленяла его каждым своим изгибом. Боль, испытываемая в первый момент встречи, вернулась с новой силой. Нет! Он должен подавить в себе вспыхнувшее желание и смотреть на нее только как на средство для достижения конечной цели.
Найл поднялся с земли, с трудом разминая затекшее тело. Митчелл еще спал, от костра остались едва тлеющие угли. Угол, где должна находиться пленница, был пуст… Не веря своим глазам, Найл подбежал к одеялам и отбросил их в сторону, но обнаружил только куски веревки. Стараясь успокоиться, он взял в руки остатки пут и стал изучать их. Несколько слоев, несомненно, были перегрызены, но освободило девушку не это. Большая часть веревок явно разрезана! Неужели она где-то прятала нож и смогла сделать это сама?
– В чем дело? – донесся сонный голос Митчелла. Найл пристально посмотрел на друга. Ужасное подозрение закралось ему в душу.
– Это ты ее отпустил?
Он произнес это спокойно, без тени укора, но Митчелл тем не менее отвел глаза. Все стало ясно без слов.
Спокойным и вежливым тоном, принятым в светских гостиных, Найл спросил:
– Почему?
Митчелл молча встал и принялся подкладывать в костер дрова, раздувая тлеющие угли. Он так и не поднял на Найла глаз.
– Потому что ты совершаешь ошибку. Теперь, когда ты получил свободу, не стоит ею рисковать. После дуэли ты либо снова попадешь в тюрьму, либо вынужден будешь бежать из страны, скитаться, не имея ни крова, ни средств к существованию. Стоит ли твоя месть тех лишений, на которые ты себя обрекаешь?
– Меня это не волнует, Митчелл, – Найл тщательно подбирал слова, желая, чтобы друг понял его, – в тюрьму меня не посадят, потому что Англию я покину сразу же. А что касается лишений, то я и так уже потерял все, что ценил в этой жизни.
Митчелл быстро посмотрел на него и отвел глаза. Опустив плечи, он наполнил котелок водой и повесил над разгорающимся костром.
– Я понимаю, что ты зол и гордость твоя уязвлена, но не позволяй этим чувствам разрушить твою жизнь!
Найл отвернулся, скрывая разочарование. Он надеялся, что друг в конце концов поймет его состояние, но ошибся. Представления Митчелла о чести сильно отличались от его собственных, и продолжение спора ни к чему не приведет. Жаль тратить время на пустые разговоры, нужно действовать, наверстывать упущенное. Найл не мог позволить себе потерять молодую графиню.
– Я отправляюсь на поиски леди Макфи, – сказал Найл, выходя из пещеры, – даже верхом она не сможет улизнуть от меня.
Митчелл вышел вслед за ним:
– Что ж, тогда я еду в Глазго с твоим посланием.
– Спасибо, Митчелл, – бросил Найл, уже сидя в седле.
Как бы ни рознились их представления о жизни, друг всегда оставался на его стороне.
– Ты готов помочь даже тогда, когда считаешь, что я не прав. Я это ценю и никогда не забуду.
Верность и преданность Митчелла делала их отношения особыми. Когда люди, называвшие себя друзьями Найла, отвернулись от него, один Митчелл грудью встал за честь друга. Он был рядом, когда от Найла отрекся отец, и именно Митчелл навещал его в тюрьме, снабжая всем необходимым.
Митчелл улыбнулся другу и помахал рукой. Найл тоже ответил ему улыбкой и тронулся в путь.
Стараясь рассмотреть следы убежавшей женщины, Найл низко наклонился в седле. В тех местах, где ступала лошадь Фионы, растения были притоптаны. В лесу ее маршрут выдавали сломанные ветви и примятая трава.