— Не знаю! — сказал Малдер его сутулой спине. — Я просто чувствую, и все!
Реджи на мгновение замер, потом медленно закрыл дверь. Снял очки, положил в карман, прикрыл на секундочку глаза, потер пальцами виски.
«Сейчас он мне врежет, — подумал Малдер. — Как в старые добрые времена…»
— Послушай! — Реджи смотрел на него с прищуром. — Я не верил всей этой болтовне о Призраке Малдере, я думал, это просто разговоры…
— А теперь что думаешь?
Реджи на вопрос не ответил.
— Помнишь, в тот день… — медленно сказал он. — Ты пришел тогда ко мне… На тебя, гроб в стакане, было жалко смотреть… А потом я убедился, что ты мыслишь по-прежнему — на три хода вперед. Это было просто минутная слабость, все так и посчитали…
«Он решил, что я зациклился на чувстве вины, — подумал Малдер. — Когда-то отчасти так оно и было. Иначе я бы не стал допытываться, на каком стадионе играет сын Уоленберга. Да, так оно и было… Но теперь-то все иначе! Я просто печенкой чувствую, что за этими записками стоит живой Барнет».
— Реджи, я уже слышал от тебя эту песню!
Глаза Реджи сделались маленькими и злыми.
— А может, стоит послушать ее еще раз! Ты слишком многих настроил против себя. Тебе предсказывали блестящее будущее. А потом стали говорить совсем другое… Что ты, гроб в стакане, со своими комплексами, сделался пятым колесом в телеге…
— Что? — удивился Малдер. — И многие так думали?
— Возможно — многие, возможно — нет, — глаза Реджи потеплели. — Я не подсчитывал! Дело прошлое… Но не стоит видеть в каждом расстриге Сатану!
«А может, я и вправду ищу черта в райских кущах, — подумал Малдер. — Где его не может быть по определению… Ну что ж, значит, я буду искать до тех пор, пока не обнаружу доказательства, что там одни только ангелы».
Хлопнула дверь, вошла Скалли с папкой в руках.
— Извините, если помешала! — Она вытащила из папки и положила перед Малдером бумагу. — Только что пришел факс. Завещание Джона Барнета. Родственников у него нет. Все, что у Барнета было, он завещал другому заключенному. Имя его — Джо Крендолл. Свое тело Барнет велел кремировать и развеять пепел над водами реки Делавэр. Завещание было принято к исполнению через полгода после его смерти. А вот этот документ, — она выложила на стол еще одну бумагу, — подтверждает, что пепел Джона Барнета был развеян над водами реки Делавэр одним из сотрудников тюремного крематория.
Глянув на партнера, она пожала плечами с самым виноватым видом.
Реджи отобрал у Малдера бумаги, прочитал и обрадованно воскликнул:
— Ну вот! Я же говорил, Малдер, что у тебя от этих дурацких записок крыша едет.
Он протянул документы Малдеру, однако тот их не взял. Эти документы не были доказательствами отсутствия черной кошки. Эти документы были всего лишь раствором, укреплявшим стену неверия, которую медленно но верно возводили вокруг спецагента Малдера его самые близкие друзья. Ему же требовались бумаги, способные сыграть роль динамита. Или хотя бы — стенобитного орудия. А таковых, увы, не имелось…
— Ладно!.. — сказал он и повернулся к Скалли. — Я только что получил еще одну дурацкую записку. Так что не буду вам мешать. Продолжайте изучать ваши факсы!
Оператор загрузила файл с имеющейся в архиве фотографией Барнета, и Малдер впился глазами в хорошо знакомую физиономию. Сколько раз за последние пять лет он видел во сне эту мразь, сколько раз стрелял ему в затылок!
«Если б сон стал явью! Уж на этот раз я бы и думать забыл про все эти инструкции. Инструкции создаются людьми, которым по гроб жизни не придется или пользоваться. А когда их придерживаются дураки, в этот самый гроб ложатся невинные…!
Рядом кашлянули, и Малдер оторвался от дисплея. Оператор вопросительно смотрела на не к месту задумавшегося спецагента.
— Сейчас он должен быть старше, — сказал Малдер. — И, вполне вероятно, прибавил в весе…
Девушка опустила пальцы на клавиатуру:
— Намного старше?
— Около пяти лет.
Лицо на дисплее начало меняться. Рельефнее прорезались морщины, под глазами набрякли мешки, квадратный подбородок слегка округлился, высокий лоб открылся еще больше, волосы на макушке поредели, выдавая будущую плешь.
Оператор пробовала совмещать различные варианты трансформаций, и возникающие физиономии порой не имели между собой ничего общего. Кроме глаз. Глаза, как известно, с возрастом практически не меняются. Разве лишь количество уменьшается, если очень уж не повезет.
— Кроме того, у него могут быть усы или борода, — добавил Малдер. — Или усы вкупе с бородой. А возможно, он теперь носит парик… В общем, надо учитывать любые изменения внешности.
Лицо на дисплее продолжало меняться. Подчиняясь клавиатуре и компьютерной программе, у Барнета отросла борода — то метелкой, то лопатой, а то и вовсе аккуратной эспаньолкой. Украсившие верхнюю губу усы тоже жили полной жизнью. Лысина на макушке покрылась буйной порослью, потом макушка стала похожа на кегельный шар.
Но Малдер уже не замечал всех этих трансформаций — он видел сейчас лица с дисплея таким, каким оно было в тот самый день, на суде…
Вашингтон, округ Колумбия
Пять лет назад
— Давайте вернемся назад, — сказала прокурор. — Скажите, агент Малдер, у вас действительно сложилось впечатление, что Джон Барнет получал удовольствие от своих преступлений? Что он оставлял свои записки с целью поиздеваться над вами?
Прокурор во время опроса свидетелей любила прохаживаться туда-сюда. Возможно, она демонстрировала публике безупречно сшитую черную костюмную пару с красной блузкой, а может, ходьба помогала ей придумывать наиболее острые вопросы — кто их знает, этих прокуроров в юбках, что у них на уме!.. Малдера, во всяком случае, ее непрерывное мотание только отвлекало.
— Да, по-моему, Барнету очень нравилось дразнить нас, — сказал он, придвинув поближе микрофон и сосредоточившись на лице сидящего в первом ряду Реджи. — Оставляя нам записки, он получал удовольствие, словно играл в некую увлекательную игру.
— Расскажите, пожалуйста, суду, что же случилось в тот день, когда вы задержали его.
Малдер повернулся к прокурору — постоянно отворачиваться от нее было бы, по крайней мере, невежливо.
— Мы устроили засаду на таможенном складе, в аэропорту. Ты знали, что Барнет получает информацию от одного из сотрудников компании, осуществляющей перевозку денег. Он платил информатору наличными. Все это мы знали… Но нам и в голову не могло прийти, что, когда инкассаторская машина прибудет за деньгами, Барнет окажется внутри нее. Под видом охранника… Поэтому ему и удалось захватить водителя в заложники.
— Иными словами, — сказала прокурор, останавливаясь перед Малдером, — он взял в заложники собственного сообщника?
— Да, мэм.
— Что же случилось потом?
— Мы блокировали Барнета и предложили ему освободить заложника и бросить оружие.
Прокурор вновь отправилась в свой бесконечный поход:
— Скажите, агент Малдер, где в тот момент находились лично вы?
— Я находился за спиной у Барнета.
— И у вас имелась возможность сделать прицеленный выстрел?
— Да, мэм.
Прокурор опять остановилась:
— Но вы стрелять не стали. Почему?
— Да, я не стал стрелять. Потому что не в правилах ФБР ставить под угрозу жизнь заложника. Ведь я не мог быть уверен, что убью его наповал. В случае же, если бы я его только ранил, он бы вполне успел выстрелить в заложника. И я думал… — Малдер вдруг заволновался. — В конце концов, Барнету некуда было деваться. И я думал, он сдастся.
— Что же произошло на самом деле?
— А на самом деле… — Малдер глянул на подсудимого и чуть не поперхнулся: тот презрительно улыбался, поигрывая цепочкой наручников. — Джон Барнет выстрелом в висок убил своего заложника и тот же выстрелил в агента Уоленберга. Он попал ему прямо в лицо…