За такие дела не машину им дадут вне очереди, а… Предупреждение о служебном несоответствии и лишение всех премиальных — это в лучшем случае.
Ледовской тоскливо усмехнулся, сел за стол, набрал номер телефона Ивана. Хреново все получилось, с какой стороны ни глянь. Иван и сам должен скоро подъехать, сейчас дома, извиняется перед женой, что не смог встретить ее… Доставать его сейчас своим звонком — это же почти подлянка. А что делать? Он ведь действовал по закону, пошел на вызов…
Потапов приехал через двадцать минут после звонка, за это время и Василий Иванович объявился, рассказал, что заставило его покинуть пост. Да толку от его рассказа! Иван, когда понял, что произошло, позвонил мэру. Долго ждал ответа, да ведь и время было совсем неурочное для звонка начальству — половина третьего.
— Илья Петрович…
— Ты хоть знаешь, который час? — послышался в трубке раздраженный голос Манько, сейчас — отнюдь не сонный. — Что еще у тебя там стряслось?
— Знаю, который час. А стряслось не у меня, а у вас, Илья Петрович. Теперь слушайте внимательно, надеюсь, поймете, что я имею в виду. Ваш идиотский приказ расследовать задержание крупной партии наркотиков своими силами потерпел полный провал.
— Я тебе не приказывал!
— Слушайте внимательно! На здание мэрии совершен налет. Наркотик похищен, машина курьера сожжена. Я вызываю опергруппу из района!
— А вы куда смотрели?! — закричал Манько. — Два сотрудника не могли свой кабинет защитить?
— А мы работали. Никто не снимал с Володи его прямых обязанностей.
— Иван, я тебе ничего не приказывал, учти. Просто высказал свое мнение. А как ты поступил — это твое дело! Твой профессионализм, так сказать! И если не справился со своими прямыми, понимаешь, обязанностями!..
— Я понимаю, — сказал Потапов и положил трубку.
Больше говорить было не о чем. Ледовской позвонил в район, вызвал опергруппу, после этого сел на диван, пожал плечами. Иван сидел за столом, понимая, что они оба оказались в дураках. Никаких улик, кроме видеосъемки… А она без машины гроша ломаного не стоит. И задержаный наркокурьер, которому теперь и предъявить нечего. Полный привет.
— Сортир спалили, — сокрушался Василий Иванович, он все еще топтался у двери. — А кто-то крикнул, что моя хата горит. Отсюдова ж не видать, я посмотрел — ну прямо полыхает, жуткое пламя… И что ж прикажете делать? Горит же ш! Я и побег…
— Понятно, — с тяжелым вздохом сказал Иван.
— Так нет, это ж терроризм самый настоящий! Я тушил, с колодца воду ведрами таскал, заливал, сосед прибег, спасибо, подмогнул малость… А что толку? Сортир сгорел подчистую. Это наркодельцы хреновы сделали. Иван, ты скажи Манько, надо восстановить сортир, средства для этого выделить. Я ж за свою работу пострадал, за борьбу с наркотиками. Как без сортира, а?
— Плохо, — сказал Ледовской. — Всех нас обдурили… Как пацанов. Что делать будем, Иван? Какие-то соображения у тебя имеются? Мы ж знаем, ну, приблизительно, кто совершил налет.
— Иди, Иваныч, — сказал Потапов сторожу, поднимаясь со стула и подходя к окну. — Завтра про твой сортир будем говорить. Иди, выполняй свои обязанности. Бабка цела, хата не сгорела, ну и слава богу.
Сторож ушел. Иван долго смотрел за окно, усмехаясь своим тоскливым мыслям.
— Так что, Иван?
— Не взорвалась тачка, гаснет. Бензобак был открыт… — негромко сказал Иван и резко повернулся к Ледовскому. — Знаем, Володя, и что? Я даже догадываюсь, кто именно погостил у нас. Краснуха мастер по замкам, даже срок имел за такие дела, условный, правда… Но сделать ничего не можем. Если сейчас устроить обыск в хате Краснухи… Как ты думаешь, что сумеем найти там?
— Ни хрена.
— Вот именно. У Варвара? У Гусляра дома? В огородах, в сараях? В магазине, в подсобках? В тайнике в Старом карьере? Я не знаю, где искать. Нужно весь поселок на уши поставить, да и то… Уж если пошли на такое, с кондачка их не возьмешь. И, честно говоря, никто нам санкцию на масштабные обыски не даст.
Ледовской мрачно усмехнулся, встал с дивана, подошел к столу.
— Значит, лапки кверху и…
— Нет. Разберемся. Без санкций, без нашего хренова демократа Манько… Разберемся.