— Вполне прилично.
Фиона изо всех сил пыталась не показать, как она нервничает.
Назидательно подняв палец, Касуэлл сказал:
— С этим Гектором надо держаться начеку. Он большой юбочник. Я хочу сказать, только и норовит залезть под юбку.
Глядя не на собеседника, а на сине-желтый рисунок собственного шелкового галстука, Писсаро сказал:
— Кое-кто из твоих друзей удивляется твоему досрочному освобождению.
— Я заслужил досрочное освобождение тем, что отсидел черт знает сколько, — обиженно ответил Касуэлл.
Писсаро перевел взгляд на экран телевизора. Ковбой, взобравшись на коня, погнался за другим ковбоем, а тот, удирая, отстреливался на полном скаку.
— Есть люди, которым кажется, будто ты перешел на другую сторону, лишь бы заслужить досрочное освобождение.
Жила на шее у Касуэлла начала нервно пульсировать.
— Что ты суешь нос не в свое дело, Гектор? Меня отпустили досрочно, потому что им понадобилась моя камера. Ты что, газет не читаешь? Все тюрьмы в этой стране буквально переполнены.
Писсаро смерил его холодным взглядом.
— Да, припоминаю, что-то такое я слышал. — Он перевел взгляд на Фиону. — Она отличный пилот.
Касуэлл перевел дух.
— Я поставляю своим друзьям только первоклассный товар.
— А ты знал, что она ищейка?
Слабая улыбка, расплывшаяся было на лице у Касуэлла, превратилась в маску ужаса.
— Но я проверил ее. Клянусь, я ее проверил!
Он сложил руки так, словно решил помолиться.
— Ах ты, сукин сын! Никакая я не ищейка! — заорала на Писсаро Фиона.
— Я проверил ее, за ней и в самом деле ничего нет, — взмолился Касуэлл, от него сейчас исходил запах животного страха, который ни с чем невозможно спутать.
— Ах ты, ублюдок, я никакая не ищейка! — опять закричала Фиона.
Писсаро достал «смит-и-вессон» 38-го калибра и выстрелил Касуэллу в лицо. Пуля со смещенным центром вошла ему в голову под правым глазом и разнесла череп вдребезги.
Фиону охватил ужас. Она вцепилась Писсаро в плечо, начала трясти его:
— Я не ищейка!
— Я знаю, — хладнокровно произнес Писсаро. — Но не был в этом уверен на все сто процентов, а ему следовало бы. Поэтому он начал представлять для нас опасность. — Ствол пушки уперся в живот Фионе. — Ну, давай выкладывай, какие у тебя имеются проблемы.
Она пристально посмотрела на него.
— Единственная моя проблема — то, что не пришли месячные. Уже на два дня задерживаются.
Он улыбнулся ей одними губами, глаза его оставались холодными.
— Ты мне нравишься.
— Ты мне тоже нравишься. Ты великий гуманист.
Писсаро вынул из кармана шелковый платок и тщательно стер с оружия отпечатки собственных пальцев. Обойдя вокруг стола, он вложил «смит-и-вессон» в руку покойника.
— Ты что, полагаешь, что полицейские купятся на такое самоубийство? Не такие уж они идиоты! — сказала Фиона, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
— Разумеется, купятся. У них в этом городе столько нераскрытых убийств, что они готовы съесть все что угодно, лишь бы не обзаводиться еще одним гиблым делом.
Когда они уже выходили из здания, Писсаро заметил:
— Даже если ты ищейка, теперь это уже не имеет никакого значения. Ты ведь стала соучастницей в убийстве.
Глава 28
Круглые груди Юдит были мягки на ощупь, соски стояли торчком. Она закинула ногу на бедро Алехандро и покусывала ему плечо, причем довольно болезненно, тогда как его пальцы прокладывали себе дорогу в густых зарослях ее срамных волос.
— Ну что, я оказалась не хуже твоей Фионы? — спросила она, заглядывая ему в глаза.
— Какое может быть сравнение! Ты женщина, а она малолетнее дитя.
Она перехватила его руку своей и направила его палец себе во влагалище. Она застонала от наслаждения и широко раскинула ноги.
Они еще раз потрахались, потом, улегшись на спину, уставились в потолок, каждый — в свою отдельную точку на нем. Переведя взгляд на загорелое, практически бронзовое, тело Юдит и на золотой медальон с изображением Клеопатры у нее на шее, Алехандро спросил:
— А что связывает тебя с Гектором?
— У нас связь, но, по взаимному уговору, она не носит эксклюзивного характера.
Перекатившись на живот и приподнявшись на локтях, она предприняла попытку отвлечь его от нежелательной темы. На ее взгляд, исповедоваться надлежало самому Алехандро.
Твердо выдерживая ее пристальный взгляд, Алехандро пустился по знакомой дороге повествования о своем фиктивном прошлом и настоящем. Завершил он рассказ уже и впрямь подлинной историей о том, как устроился на работу в «Энвироман».