Выглядывая из своего укрытия, Алехандро увидел, что Фиону еще раз ударили по лицу, и голова ее беспомощно откинулась назад. «Держись, Фиона», — мысленно взмолился он.
Двое бандитов подняли Фиону на ноги. Писсаро взял ее за подбородок.
— Ты ищейка.
— Нет… нет… — залепетала она. Кровь лилась у нее из носа и изо рта. — Я поработала в полиции всего три недели. Меня выгнали, потому что я дала инструктору по яйцам. И я все это рассказала Касуэллу. Разве вам не известно это?
Писсаро ударил ее кулаком в живот.
— Нет, не известно, потому что ты ему ничего подобного не рассказывала.
Он уже было отошел от нее, но внезапно повернулся и ударил ее ногой в пах. Она обмякла, лишь руки двух бандитов не дали ей опять упасть наземь.
— Стяните с нее джинсы, — распорядился Писсаро, достав из кармана газовую зажигалку и пустив пламя. Схватив Фиону за волосы, он поднес горящую зажигалку к ее лицу. — Я спалю тебе целку этой штукой, и тогда ты расскажешь мне все, что нужно.
Фиона брыкалась, мешая бандитам стянуть с нее джинсы.
Дверь вновь открылась, и появились Чи-Чи Моралес и Жасмин в сопровождении четырех охранников.
— Что все это значит? — спросил Чи-Чи, увидев бьющуюся в руках у бандитов девушку.
— Она ищейка, — сказал Писсаро.
— Я не ищейка! — завопила Фиона, в отчаянии глядя на своих мучителей.
Чи-Чи подошел к ней и посмотрел ей в глаза.
— Может быть, она и не врет.
Писсаро покачал головой, выражая решительное несогласие:
— Чи-Чи, они уничтожили все касающиеся ее записи, но забыли о членстве в религиозной и в самаритянской организациях полицейских.
— Да, наверное, мои записи там гуляют с одного письменного стола на другой, — закричала Фиона.
— Может быть, так, а может, и не так, — произнес Чи-Чи, наблюдая за тем, как Хуан спускает с нее джинсы, — но рисковать я не буду.
Он жестом приказал Писсаро продолжить допрос с пристрастием.
— Трусики тоже? — поинтересовался Хуан.
— Да нет, пусть останутся. Они не помешают. Завалите ее на спину и раздвиньте ноги.
Алехандро больше не имел права ждать. Он пристроил пулемет на край одного из неровно лежащих ящиков и начал целиться в спину Писсаро, пока тот медленно подносил горящую зажигалку к раздвинутым ногам Фионы.
— Не делай этого!
В складском помещении внезапно появилась Юдит. Она захлопнула за собой боковую дверь и заперла ее.
— С чего это ты вдруг раскомандовалась? — заорал на нее Писсаро.
Юдит меж тем подошла поближе.
— Я твоя начальница, Гектор. Убей ее, если надо, но не вздумай вытворять ничего в таком роде.
Ледяной тон, которым Юдит произнесла эти слова, не оставлял сомнений в том, что у нее не дрогнет рука убить Писсаро, если тот ее ослушается.
Разинув рот, Писсаро в недоумении уставился на Чи-Чи. Вот кто был его истинным начальником.
Чи-Чи посмотрел на Писсаро, улыбка у него на губах выдавала, что он испытывает определенное удовольствие от всего этого спектакля.
— Делай, как сказала Юдит. У нас с ней свои дела.
Писсаро сразу же утихомирился.
— Как будет угодно.
Алехандро отполз поглубже в свое укрытие, держа ручной пулемет на сгибах локтей и чувствуя, как бешено колотится у него сердце, а с висков на глаза накатывают струи пота. «Держись, Фиона, держись», — вновь взмолился он.
Юдит подошла к Фионе.
— Дайте ей одеться.
Она подала Фионе джинсы.
— Спасибо.
Фиона взяла джинсы и, повернувшись спиной к наркодельцам, надела их.
— Дерьмо такое, — сказал Романо, вешая трубку. Он только что услышал от дежурного на входе о том, что начальник отдела по борьбе с наркотиками рвется к нему в кабинет.
И тут же дверь широко распахнулась; Верзила Паули занял, казалось, весь дверной проем; судя по побагровевшему лицу и набухшим на висках жилам, он был вне себя от ярости. Романо никогда прежде не видел Бурке в таком состоянии; невольный страх заставил его медленно подняться из-за стола и упавшим голосом спросить:
— Что стряслось?
— Чи-Чи только что ликвидировал Сала Элиа у ворот «Уолдорф Астории». Еще один из моих парней отправился на тот свет из-за твоего поганого вранья!
Романо старался взять себя в руки.
— Что за чушь ты несешь?
— Я говорю об Алехандро Монэхене. — Бурке наконец захлопнул за собой дверь и устремился к письменному столу. — Он или на тебя работает, или на Чи-Чи. И ты немедленно скажешь мне, на кого из вас двоих!