Барриос попытался изобразить изумление.
— Вы уверены?
— Люди поговаривают, Роберто. К тому же я прикармливаю служащих морга.
Барриос почувствовал, как на лбу у него выступила испарина.
— Гектор, я не путаюсь с наркоманками.
— Они представляют собой категорию риска, и люди, которые с ними спят, тоже представляют собой категорию риска.
— Гектор…
Писсаро, предостерегающе подняв палец, заставил его замолчать.
— А некоторые еще бахвалятся перед бабами. Так им кончать приятнее. Но в нашем деле это означает верную смерть.
— Гектор, я клянусь…
Глаза Писсаро были суровы и холодны, как две пули.
— Кончай с этой хреновиной и выслушай меня. Произошла утечка. В Ведомстве генерального прокурора знают о партии, прибывающей морем.
— Вы уверены?
— Или ты позабыл, что я возглавляю разведку? Я посылал людей туда, где пришвартована твоя шхуна. По чистой случайности, там сейчас полно гринго — и у всех башмаки на резиновом ходу. — Он отвел взгляд от собеседника. — Судя по всему, они замышляют захватить тебя, Роберто и завербовать.
Барриос, перегнувшись через стол, поклялся:
— Да никогда в жизни я не расколюсь.
Пот капал у него теперь с подбородка.
Гектор саркастически усмехнулся:
— Разумеется, не расколешься.
И, внезапно осознав всю тяжесть положения, в котором он оказался, Барриос спросил:
— А кто виноват в утечке?
Гектор неопределенно пожал плечами.
— Откуда мне знать? Если не эта девица… — Внезапно он схватил Барриоса за руку. — Сегодня же ночью отправляйся к Алехандро и переговори с ним. Он утверждает, что хочет на нас работать. Он голоден — и так и рвется в дело. Люди в таком положении порой оказываются… изобретательны и полезны. Посмотри, что он захочет нам предложить. Но будь осторожен: я его еще не проверил.
Трубач выдал заливистые арпеджио, стоило Алехандро выйти на сцену. На середине ее Алехандро замер, обежал глазами в ожидании застывшую публику; его бедра уже покачивались в такт музыке. Раскинув руки, он запел свой шлягер «Квиреме мачо».
Допев до конца и осыпав публику воздушными поцелуями, он поспешил в грим-уборную. Снял пропотевшую рубашку, склонился над заржавленным рукомойником, вымылся. Застегнув ворот свежей сорочки и причесавшись, вышел из грим-уборной.
Чи-Чи царственно восседал на излюбленном месте наверху. Он наблюдал, по обыкновению, за танцами в нижнем зале, когда в дальнем конце балкона взорвался хор возбужденных женских голосов. Оказывается, там как раз появился Алехандро, направлявшийся к Моралесу.
На полпути его остановила огненно-рыжая женщина в черном плотно облегающем фигуру спортивном костюме с множеством металлических «молний». В руке у нее был простой стакан, наполненный какой-то бесцветной жидкостью. Прижавшись к Алехандро и потеревшись о него бедрами, она сказала:
— Хочу с тобой трахнуться.
Он скосил на нее глаза:
— Что ты пьешь?
— Водку.
— Разбавляй ее морковным соком. Тоже напьешься, но, по крайней мере, у тебя будет хорошее зрение.
Он подошел к Чи-Чи, достал из ведерка со льдом бутылку шампанского, плеснул себе в бокал и, улыбнувшись Моралесу, сказал:
— Твое здоровье, амиго!
Чи-Чи кивнул.
Потягивая пенистый напиток, Алехандро осведомился:
— Ну что, придумал для меня работенку?
— Нравится мне, как ты поешь. — Окинув взглядом публику, танцующую под зажигательную латиноамериканскую музыку, Моралес добавил: — У меня работы нет. Но вон у того человека, может, и найдется.
Бокалом он указал на Барриоса, в одиночестве сидящего за столиком возле бара. Тот, не обращая внимания на творящееся вокруг него столпотворение, ел зеленый салат, запивая его содовой.
Алехандро не мог поверить собственным глазам.
— И ты доверяешь ему после того, что я тебе рассказал?
— Мы его проверяем. Ну а пока суд да дело, сходи поговори с ним.
Подойдя к столику Барриоса, Алехандро придвинул себе стул и, не дожидаясь приглашения, сел.
Барриос заговорил, не отрываясь от своего салата:
— Расскажи, как ты услышал о доставке морем.
— Я уже рассказал Чи-Чи.
— А теперь мне.
Говорил он спокойным тоном, что делало всю ситуацию еще более невыносимой.
Алехандро повторил свой рассказ о том, как проболталась подружка Барриоса.
— Бред собачий! Я ничего не говорил этой потаскухе.
— Ну, если ты не хочешь говорить начистоту…
Алехандро пожал плечами и сделал вид, будто собирается уходить.