«Это точно, такую клубничку в России не подадут…»
Хотя стоял уже конец февраля, зимой в Шанхае даже не пахло. Зато отчетливо пахло забастовками, манифестациями, погромами. Европейская часть города была заполнена войсками и толпами протестующих китайских рабочих. Встречавший пассажиров представитель английской пароходной компании сообщил, что в городе уже второй день идут волнения, громят английские и французские мануфактуры, табачные фабрики; порт тоже охвачен забастовкой. Большевистская зараза пробралась и сюда. Он не советовал покидать пароход, пока войска не наведут порядок.
– А не перемудрили ли мы? – все еще находясь, через несколько часов после прибытия, на палубе, как обычно, пустился в рассуждения Лопатин, наблюдая в сгущавшихся сумерках отблески пожаров и улавливая сухой треск выстрелов. – Пробрались бы через Польшу или Финляндию… В Европе эта свистопляска уже давно закончилась. Честно говоря, я не испытываю никакого желания снова вляпаться в какую-нибудь историю… Тут, смотрю, опять война. А там до Москвы несколько суток на поезде – и пожалуйте в закрома Новодевичьего…
– В столыпинском вагоне, в окружении агентов ОГПУ, – поддел его Михаил. – Сколько раз я уже говорил: нам в России нужно легализоваться. А это проще сделать на окраине. По полученным мною достаточно точным сведениям… (Друзья Михаила не раз убеждались в его информированности. По-видимому, Муравьев все-таки получил доступ к архивам бывшей разведсети российского Генштаба.) Так вот, – концентрируя внимание Лопатина, еще раз повторил он, – по имеющимся сведениям, сейчас через границу в Советскую Россию на европейской части и муха не пролетит незамеченной. Шансов проскользнуть очень мало. Был бы я один – другое дело. А так… – Он безнадежно махнул рукой.
– Это точно, – засмеялся Александр, – с его габаритами на приграничных станциях в толпе не растворишься.
Он похлопал по плечу своего громадного друга.
– Но и это не самое основное, – еще раз повторил Михаил. – Главное – легализоваться. На окраине легальными документами обзавестись гораздо проще. Это в центре они (он имел в виду большевиков) навели относительный порядок, а в глубинке такой бардак, сам черт ногу сломит… Квалифицированных кадров не хватает. У руля стоят кухаркины дети… Пройдет еще очень много времени, пока они воспитают свои кадры.
– Так-то оно так… – проворчал Лопатин, усевшись в стоящий рядом шезлонг, – но уж очень некстати эти события в Шанхае, да и железная дорога бастует. Я думаю, полыхает не только здесь. – Он указал рукой на разраставшееся зарево, ставшее еще ярче из-за сгущавшихся сумерек. – Если в Китае разгорится гражданская война, то пробиться на родину будет затруднительно…
Он хотел еще что-то добавить, но его прервал возглас Александра:
– Ба! Вы только посмотрите! Наш шустрый англичанин тащит каких-то пассажиров на корабль. Причем узнаю родимых – нашенские. Братья-славяне!
И действительно, по трапу, в сопровождении юркого представителя английской пароходной компании, поднималась дородная семейная пара с востроносеньким мальчишкой лет двенадцати, очень похожим на воробья. Пацан, как и эта маленькая серая птичка, крутил любопытной головенкой во все стороны, прыгая со ступеньки на ступеньку. Шествие замыкали два щуплых босоногих китайца, одетых в какие-то лохмотья неопределенного цвета, тащивших на спинах по громадному чемодану почти одного размера с самими носильщиками.
Прошло немного времени, и, когда глава этого семейства – полный господин в котелке – уже ввалился следом за женой в кают-компанию, куда перешли друзья, и заказал виски, он удивился, узнав, что они русские, и тут же стал жаловаться на жизнь, на китайцев, на японцев, на Харбин, где процветал его колбасный бизнес, закончив все это словами:
– С меня хватит, пора перебираться в благополучную Европу. Обстановка в стране накалена так, что со дня на день начнутся военные действия. У нас в Харбине японцы распоряжаются как хозяева. Я ликвидировал там свои предприятия и только переехал в Шанхай, как здесь, не прошло и года – две заварухи: в марте двадцать шестого и сейчас. Слава Богу, выступления пошли на убыль… Правительство применило силу. Но я не уверен, что эти китайские болванчики сдержат напор страстей.
Он еще долго рассуждал бы на эту тему, если б Михаил мягко не перевел разговор в другое, нужное ему, русло – о российских эмигрантских обществах. В общем: где, что, и почему?