Почему бы и нет, подумал я, все же сидеть на радиостанции в теплом помещении гораздо лучше, чем сидеть в стальной коробке корабля или подлодки. Тем более, что меня уже просветили о том, что подлодка худшее место для службы какое только вообще можно вообразить. Может на атомоходах и все иначе, но их здесь нет, а дизель это вообще, что-то с чем-то. При температуре за бортом в минус тридцать, что на балтике зимой происходит довольно часто, в отсеках температура порой опускается до, плюс пяти градусов. На стенках и переборках появляется изморозь, а в воздухе избыток углекислоты. Да и иллюминаторов в подводной лодке не предполагается, все же это военный корабль, а не прогулочная яхта. Может на кораблях и чуть получше условия, но боюсь и там тоже свои заморочки. Уж лучше на берегу. Пусть в крепости, но зато на твердой земле.
Кроме меня таких рук было еще как минимум пять. То есть конкуренция все же присутствовала. Капитан первого ранга, приказал всем поднявшим руку выйти из строя, и устроил нам маленький экзамен на знание языка. Подходя поочередно к каждому из нас, он произносил пару фраз и ожидал реакции на них от стоящего напротив него солдата. Большинство из них, путаясь в произношении, кое-как отвечали, на его вопрос. С каждым новым ответом, подполковник становился все более угрюмым, и судя по его виду, готов был отказаться от своей попытки, и направиться в штаб, чтобы прояснить ситуацию с отданными кандидатами в другие воинские части. Я предвидя нечто подобное, не стал дожидаться его вопроса, а едва он дошел до меня, встал по стойке смирно и рявкнул во все горло:
- Genosse der Kapitän zur See, der Seemann Michail Potapov. Ich stelle mir eine Art Prüfung der Fremdsprachenkenntnisse vor. (Товарищ капитан первого ранга, матрос Михаил Потапов. Представляюсь по поводу проверки знания иностранного языка).
Похоже, офицер не ожидал такого от меня, поэтому слегка отшатнулся. Впрочем, довольно быстро пришел в себя, и дальше, мы говорили уже только по-немецки.
- Откуда такое знание языка, матрос.
- Мама преподавала немецкий язык в школе, и часто говорили на нем дома. Пришлось выучить.
Честно говоря, в своей прошлой жизни я не однажды посещал немецкие земли. У нас это было гораздо проще чем здесь, да и действительно мои родители прекрасно знали не только немецкий но и французский языки. Правда если немецкий я знал достаточно хорошо, то по-французски мог разве что объясниться в магазине, или кого-то обругать, на большее моих знаний недоставало. Как оказалось, немецкого для моей будущей службы оказалось вполне достаточно.
В штабе оформили все достаточно быстро, правда пришлось выслушать долгий инструктаж местного «молчи-молчи», и подписать как минимум четыре бумажки, о неразглашении военной тайны и допуска к специальному оборудованию связи. Вдобавок ко всему, меня, и еще троих отобранных кандидатов посадили на катер, и перевезли в аэропорт, находящийся на косе за Балтийским проливом. Там посадили на военный борт транспортного самолета, и ни слова не говоря мы, поднялись в воздух. Куда именно направлялся самолет, было непонятно, но лететь пришлось недолго и вскоре, самолет приземлился на каком-то военном аэродроме.
Здесь, нас быстро направили на вещевой склад, где переодели в форму сухопутных войск с эмблемами связи. И с этого момента, приказали в общении между собой на нашим непосредственным руководством придерживаться армейских воинских званий. То есть в одночасье из матроса, я превратился в рядового, а командир роты, который, кстати, тоже вскоре появился в армейской форме, стал полковником.
Как оказалось, часть, в которой я буду служить, относится к органам государственной безопасности, поэтому мы хоть и были переодеты в общевойсковую форму, но по всем документам, и записи в военном билете, продолжали числиться матросами. При этом местом приписки значился штаб ВМФ города Росток ГДР. С этого момента, даже письма домой, мы должны были отдавать в незапечатанных конвертах, а в качестве обратного адреса, указывать: «Rostok. Ribnitzer Str.17/4452» То есть, вначале, наши письма будут отправляться в особый отдел, там перлюстрироваться, а после отправляться по указанному нами адресу в Союзе. Тоже самое, будет происходить и при ответе. Вначале письма попадут в особый отдел, а уж после проверки дойдут до адресата. При этом срок службы остается в пределах все тех же трех лет. Вот и получается, вроде и моряк, но моря, как бы и не видел ни разу.