— Если мы согласимся, — говорит дон Аккарди, — а это большое «если», то ты будешь подчиняться непосредственно нам. Зачем тебе это? Ты сама себе хозяйка. Судя по всему, ты богата и влиятельна. Зачем теперь перед кем-то отчитываться?
— Я хочу большего, — откровенно заявляю я. — Жажда успеха — вот топливо, которое мной движет, — лгу я, потому что моя единственная мотивация — месть. Я смотрю на Бена. — Я верю в то видение, которое вы и «Комиссия» имеете для всех итальянских американцев. Я верю, что могу принести пользу и сыграть свою роль.
Наклоняюсь вперед, и мои глаза сверкают волнением.
— Представьте себе США, где всеми поставками наркотиков управляет «Комиссия». Мы станем крупнейшим рынком в мире, обслуживаемым двумя-тремя ключевыми поставщиками, которые продают только нам. Мы можем воспользоваться технологическими и финансовыми ресурсами, имеющимися в вашем распоряжении, чтобы оцифровать распределение и оплату таким образом, что мы останемся вне поля зрения и избавимся от необходимости отмывать так много наличных.
— Думаешь, что сможешь либерализовать наркотики? — в тоне Бена сквозит недоверие.
— Не так, как мы узаконили другие части нашего бизнеса, но я считаю, что есть более разумный способ справиться именно с этим, что обеспечит нам большую защиту.
Я возвращаю свое внимание к остальным мужчинам за столом, которые все еще не полностью согласны с этой идеей.
— Это долгосрочный план. Не то, чего можно достичь в одночасье. Мы начнем с восстановления контроля в Нью-Йорке, создания новой команды и новых процессов, и как только дело будет сделано, поговорим о том, чтобы перейти в Нью-Джерси, Бостон, Чикаго и другие территории. Мы создадим рабочую модель и будем продавать ее до тех пор, пока все поставки не окажутся под нашим контролем.
Я делаю паузу, чтобы выпить еще один глоток воды, прежде чем продолжить.
— Итак, отвечая на твой вопрос, дон Аккарди, вот почему мне это нужно.
— Ты дала нам много поводов для размышлений, — говорит Бен, — и многое заслуживает внимания, но у нас есть одна ключевая проблема.
— Доверие, — предполагаю я.
Он кивает.
— Я знаю, что ты хорошо себя зарекомендовала. Я знаю, что о тебе говорят в семьях. Ты трудолюбива и выполняешь свои обещания. Но ты — чужая.
— И женщина, — добавляет дон Мальтиз.
Я нарочито опускаю взгляд на свою грудь, а затем поднимаю подбородок и кокетливо ухмыляюсь.
— Насколько мне известно.
— Женщины слабы, — отвечает он, одаривая меня самодовольной ухмылкой. — Их уважают только за то, что у них между ног, а не за то, что между ушей.
— Мизогиния. Какой сюрприз, — ворчу я, обводя кончиком пальца край своего бокала.
— Твои сексистские и эйджистские4 высказывания начинают утомлять, Роберто. Прояви к донне Конти уважение, которого она заслуживает, — говорит Бен дону Мальтиз, заслужив мое восхищение. В Беннете Маццоне есть много того, чем я восхищаюсь и что уважаю.
Жаль будет убивать его.
— Я понимаю, что доверие и преданность нужно заслужить, — говорю я, поддерживая разговор. — Я прекрасно понимаю, что то, о чем я прошу, — это большой риск для вас, поэтому у меня есть потенциальное решение, которое, думаю, вас устроит.
Я намеренно блуждаю взглядом по Габриэлю Греко.
Бен сидит, выпрямившись, на его лице мелькает понимание.
Я смотрю прямо на президента.
— Кажется, вы ищете невесту для Массимо Греко. Я выйду за него замуж и только потом буду решать всю ситуацию для «Комиссии», — устремляю взгляд на своего шокированного врага через стол, — с фамилией Греко.
Глава 4
Массимо
— Нет.
Облокотившись на спинку кресла, я сталкиваюсь взглядом с братом, который продолжает настаивать.
— Нет?!
Габриэль подается вперед в своем кресле, опираясь локтями на стол.
Все еще странно видеть его сидящим на месте отца, за столом, который является семейной реликвией, в офисе, с которым у меня связаны исключительно плохие воспоминания.
Из его ушей валит пар, а ноздри дергаются, когда он смотрит на меня.
— Ты смеешь отказывать мне после всего, что я для тебя сделал? — рычит он повышенным тоном, что на него совсем не похоже.
— Я сказал тебе, что войду в бизнес раньше, чем планировал, и буду работать с тобой над передачей власти, но это не включает в себя женитьбу. Если я когда-нибудь женюсь, это будет женщина, которую я сам выберу.
Он ударяет кулаком по столу, чуть не разбив бутылку «Рипа Ван Винкля», стоящую перед ним.