— Давайте поговорим внизу, — я хватаю свою куртку и беру жену за руку, а затем веду за собой. Диармуид и двое его людей следуют за ней, а Рикардо и пара моих людей спускаются по лестнице и заходят в обшарпанный подвальный офис, который все еще воняет мочой, кровью и потом спустя годы после чистки.
— Вы либо с нами, либо против нас, — говорит Катарина, не жалея слов, как только за нами закрывается дверь.
— В смысле? — Диармуид улыбается. — Мне нравятся женщины, которые высказывают свое мнение.
Она бросает на него нетерпеливый взгляд, садясь в кресло за столом. Я занимаю одно из кресел впереди, как и Диармуид.
— У нас нет целого дня на разговоры, — говорит моя жена, и я подавляю улыбку.
— Мне нужны гарантии, — Диармуид бросает взгляд между нами. — Я очень рискую, находясь здесь.
— Прекрати нести чушь, О'Хара, избавь нас от нее, — говорю я.
— Лопес планирует предать вас, — признается он, не удивляя меня. Он собирается заключить сделку с «Триадой» и прийти за нами.
— Дай угадаю, — говорит Катарина. — Он не желает отчитываться перед женщиной.
— Если в двух словах, — подтверждает Диармуид, проводя пальцами по своим рыжевато-коричневым волосам.
— Но дело не только в этом, — добавляю я.
— Так и есть, — Диармуид смотрит мне прямо в глаза. — Последние десять лет мы были хозяевами своих дел. Теперь ты просишь нас докладывать все тебе, и это никого не устраивает.
— Мы ценим твою честность, — говорит Катарина. — Но все меняется, так будет и впредь.
— Вопрос в том, согласен ли ты с нами, или это просто прощупывание почвы? — спрашиваю я.
— Нет. Я здесь, потому что адаптация — правило номер один в этом бизнесе, и только дурак откажется от такого выгодного предложения.
— Пять процентов будут твоими, если ты гарантируешь нам свою преданность и поможешь уничтожить мексиканцев и китайцев, — Катарина барабанит ногтями по исцарапанной поверхности потертого стола.
— Мне нужно обсудить это со своей командой, но я уверен, что мы поладим.
— Нет, — Катарина наклоняется вперед. — Нам нужен ответ прямо сейчас. Если уйдешь отсюда, не поклявшись в верности, ты — наш враг.
Внутри меня разгорается гордость. Я вижу, что она достойна своего положения.
Диармуид смотрит на меня, умоляя взглядом. Я верю, что он искренен и просто хочет проявить уважение к своим советникам, вынеся вопрос на официальное голосование. Я подозреваю, что он сталкивается с большим количеством дерьма, потому что большинство людей, которые ему подчиняются, намного старше, и его молодость стоит поперек у них в горле и заставляет сомневаться во всем, что он делает. Это правда отстой. Однако, бывают случаи, когда лидер должен руководить и принимать решения без голосования. Он достаточно умен, чтобы понять это.
— Ты слышал мою жену. Она — босс. Как она сказала, так и будет.
Я сверлю его взглядом, безмолвно умоляя поступить правильно.
Он медленно кивает.
— Хорошо. Прекрасно, — он поворачивается лицом к Рине, вставая. — Сделка в силе, моя преданность и мое слово за вас. Мы поможем вам убрать мексиканцев и «Триаду», навести порядок и создать новую структуру.
Жена встает и протягивает ему руку для рукопожатия.
— Приятно иметь с тобой дело, мистер О'Хара. Я с нетерпением жду возможности поработать с тобой.
— С удовольствием, донна Греко, — повернувшись ко мне, он пожимает мне руку и говорит: — Ты счастливый ублюдок.
Глава 20
Массимо
Нас скрывает ограждение от водителя, моя жена устраивается в кресле и застает меня врасплох. Ее теплые, мягкие, голодные губы с жадностью опускаются на мой рот, и я настолько ошеломлен, что мне требуется несколько секунд, чтобы поцеловать ее в ответ.
Катарина толкает меня на сиденье и забирается сверху, ее платье задирается. Я едва успеваю сделать вдох, как ее рот снова захватывает мой, и она поглощает меня так, словно я шведский стол со всеми ее любимыми блюдами. Прижавшись к моему стояку, она сжимает бедрами мои бока.
Я не жалуюсь, но ситуация быстро обостряется, и так дело не пойдет.
Призвав на помощь огромное количество самоконтроля, я осторожно беру Катарину за руки и заставляю отодвинуться, приподнимаясь. Она прижимается к моим коленям, спиной я упираюсь в дверь, и мы оба задыхаемся.
Мой член твердеет, и каждая пульсирующая боль становится беззвучным криком разочарования.
Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и она прижимается своим сексуальным телом к моей груди, а ее рот опускается к моим губам.