Золотые искорки в ее глазах блестят под флуоресцентным освещением. Их заметно только тогда, когда она злится или возбуждена. Мне нравится думать, что рядом со мной она испытывает и то, и другое, но я знаю, что просто лгу себе. Реальность такова, что мне нужно спать с одним открытым глазом, потому что Летти скорее всего зарежет меня посреди ночи. Она и ряд других, которых, вероятно, возглавит сам Лука Данн.
— Что? — огрызается она.
Ее взгляд бегает по моему лицу, как будто она ищет во мне изменения, как и я в ней.
Она будет разочарована, если надеется найти во мне слабость, потому что за восемнадцать месяцев, прошедших с тех пор, как мы в последний раз виделись, я стал только злее, жестче, сильнее и тверже к реалиям, которые лежат за пределами этого кампуса.
Только у одного из нас здесь есть какая-то слабость, и только один из нас в конечном итоге сломается из-за всех совершенных ошибок.
Другой будет мстить.
Я просто хотел бы знать заранее, что Летти будет здесь, чтобы не быть таким ошеломленным.
Продолжаю улыбаться ей, пытаясь скрыть свои истинные чувства.
— Снова как в старшей школе. Ты ботаник, делающий все записи, а я…
— Высокомерный засранец, намеревающийся все провалить?
— Ой, Принцесса, — говорю я, поднимая руку, чтобы положить ладонь на сердце. — Ты ранишь меня.
— Отвали, Кейн. Мне нужно заниматься.
— Да, об этом, что случилось с…
— Если вы не собираетесь слушать, то можете уйти с моей лекции прямо сейчас и никогда не возвращаться, — гремит профессор Ричман через аудиторию, после его слов по аудитории прокатывается волна напряжения.
Я задерживаю взгляд Летти еще на две секунды, прежде чем кивнуть профессору, который бросает ненавидящий взгляд в мою сторону, и беру ручку, готовый приступить к работе.
— Я больше не потерплю никаких помех.
— Жесткая задница, — бормочу я себе под нос и вскоре понимаю, что ошибался. Никто вокруг меня не хихикает, и когда я поднимаю глаза, все до единого сосредоточены на передней части класса. Нет, это совсем не похоже на старшую школу.
Я снова смотрю на Летти. Позволяю себе несколько секунд, чтобы по-настоящему рассмотреть ее и отметить все отличия в ней.
Она знает, что я смотрю, ее дыхание прерывается под моим взглядом, но девушка не прекращает то, что делает, и не поворачивается, чтобы снова посмотреть на меня.
Я говорю себе, что мне все равно, что с ней случилось, но в глубине души знаю, что это не так.
Потому что если ей больно, то я хочу быть тем, кто доставил эту боль.
Это занятие, клянусь, самое продолжительное в моей жизни.
Я заставляю себя слушать и делать заметки, потому что, черт возьми, я уже отстаю в своих трех классах, и мне нужно быть на вершине до начала сезона. Эти несколько недель до нашей первой игры пролетят, а потом, когда начнется сезон, я могу только представить, насколько все будет насыщенно. Тем более что я не сомневаюсь, что Лука будет продолжать изводить меня. Моя нога от волнения подпрыгивает на полу.
«Давай, придурок. Я готов».
Когда наш профессор заканчивает лекцию подробным описанием еще одного задания, которое мне нужно выполнить, я не двигаюсь с места. В отличие от остальной аудитории, которая начинает двигаться к двери с молниеносной скоростью.
Я откидываюсь на спинку стула и смотрю, как Летти собирает свои вещи.
— Извини, — резко говорит она, вставая.
Она удерживает мой взгляд, прежде чем я опускаю свой, чтобы посмотреть на ее тело вблизи.
На ней леггинсы, цветастая туника и кожаная куртка. Не могу отрицать, что она выглядит сексуально. Она Летти Хантер, и всегда выглядит чертовски сексуально. Но безошибочно можно сказать, что она почти наполовину та девушка, которой была раньше.
Мои кулаки сжимаются, когда я думаю о том, что кто-то в Колумбийском причинил ей боль, и это причина, по которой она здесь.
Какой-то ублюдок разрушил ее мечту об окончании колледжа, о котором она мечтала всю свою жизнь?
— Кейн, — рявкает она, раздражаясь, но я все равно не двигаюсь. — Ладно, неважно.
Девушка поворачивается и собирается пройти вдоль ряда теперь пустых мест позади нее, когда я тянусь к ее руке.
Встаю, пока она пытается выскользнуть из моей хватки, но я держу ее крепче.
— Ай, больно, — жалуется она.
Я тяну ее к себе, и она спотыкается, падая на мое тело.
Каждый мой мускул напрягается от ее прикосновения, и кровь, бегущая по моим венам, превращается в лаву.