– Мы встретимся в суде, Коул. Все воображают, что Камероны неуязвимы, но я так не считаю. Я ведь не первый день живу на свете и знаю, что деньги – это сила, а деньги Камеронов...
Коул отошел от нее, раскрыл бумажник и достал визитку.
– Тебе совершенно нечего делать в суде. Смотри.
Фейт подошла и взяла визитку так, словно это была бомба.
– Читай вслух.
– «Коул Камерон. Нефтепродукты Камерона. Энергоресурсы Камерона. Инвестиции...»
– Да, инвестиции и многое другое. Это все я, милая. Последние девять лет прошли очень занимательно.
– Да. Вижу. Ты преуспел в бизнесе.
– Словом, этот дом или его стоимость нужны мне как прошлогодний снег.
Фейт смотрела на него в полном недоумении.
– Но тогда почему...
– Почему не оставить дом тебе? Я мог бы. Я мог бы даже сжечь его и выплатить тебе его стоимость. Но ни того, ни другого не сделаю. Потому что я знаю, кто ты.
– Прошлого больше нет, Коул, а я прошу тебя только ради сына.
– Питер – сын моего брата, я не стану отыгрываться на нем за твои поступки. Он – Камерон, и я – Камерон, а ты... ты грязь, и всегда была только грязью.
Слезы брызнули из глаз Фейт, гнев душил ее.
– Зачем ты только приехал! Ненавижу тебя, всем сердцем ненавижу!
– Это все упрощает, мы можем не притворяться друг перед другом.
– Нам и говорить-то незачем. Мне все равно, я и без тебя справлюсь. Мы с Питером...
– Питер больше не твоя проблема.
– Проблема? Он мой сын! Я люблю его! Это что, выше твоего понимания?
Коул поморщился.
– С большим удовольствием я бы выбросил тебя на улицу, там тебе самое место. Но мальчик любит тебя. Возможно, и ты его по-своему любишь. Я позволю тебе оставаться рядом, а также оставаться его матерью.
Фейт смотрела на него со все более возрастающим изумлением. Наконец она заговорила:
– Ты совсем спятил. Вообразил себя Богом. Что бы ты ни выкинул, я всегда останусь матерью своего сына.
– Я дам мальчику все самое лучшее: у меня ведь есть не только деньги, но и влиятельные друзья. Очень влиятельные друзья. И если я захочу, они подтвердят, что ты не в состоянии растить сына.
У Фейт перехватило дыхание.
– Ты блефуешь, – выдохнула она. – Ты не можешь...
– Ты так думаешь? – Коул насмешливо улыбнулся. – Попробуй потягаться со мной. Посмотрим, кому отдадут предпочтение, мне или женщине, которая соблазнила подряд двух братьев, получила богатого мужа и тут же сплавила его другой женщине.
– Ты сам не знаешь, каких нелепостей только что нагородил.
– Тед умер по дороге в Атланту, и весь город знал, почему он там оказался – потому что жена не пускала его в постель.
Это был день слез и смеха. Фейт снова смеялась, то ли от нелепости его слов, то ли от пережитых за день волнений.
– Ну-ну. Смейся, – сказал он. – Но если ты не согласишься на мои условия, с сыном можешь попрощаться.
– А! Вот где собака зарыта. Конечно, для пользы дела я должна с тобой переспать. Ты это хотел сказать?
– Не совсем. Для пользы дела ты должна стать моей женой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Фейт посмотрела на Коула так, словно он рассказывал ей о встрече с инопланетянами.
Коул досадовал на себя, что выплеснул на нее эту новость вот так, без подготовки. Размышляя о будущем Питера, он перебрал немало вариантов. Можно было отдать его в элитный интернат, это избавило бы его от влияния Фейт, но не от одиночества. Коул хотел помочь мальчику, а разлука с матерью причинит ему боль. Можно было увезти Фейт и Питера в тот же Нью-Йорк, оплатить их квартиру, школу... Но чем будет заполнять время Фейт? Правда, Джерген говорил, что у нее нет любовников, но это в Либерти, а что будет в большом городе? Мальчику не следует жить в такой развратной атмосфере.
Было еще одно. Девяти лет отчуждения уже не искупишь. А ведь в детстве Тед был его единственным настоящим другом, и Коул хотел сделать хоть что-то в память о нем.
И вот пока Коул сидел в баре и решал дилемму то ли забрать Питера у Фейт, то ли придумать, как заставить эту женщину вести себя прилично, какой-то парень забрался на соседний стул и стал несвязно изливаться:
– Ты можешь верить женщине, только если приглядываешь за ней двадцать четыре часа в сутки. Такая дура! Даже ребенка с ней нельзя оставить.
Коул в этот момент пришел к выводу, что шансы отсудить у матери сына равняются нулю. Поскольку Коул молчал, парень проникся к нему доверием и доверительно сообщил:
– У мужиков отняли все права. А это неправильно. Ребенку нужен отец.
– Да-да, – машинально кивнул Коул, а потом подумал, что это действительно правильно. Конечно, его собственный отец был далеко не подарок, но не о нем речь. Тед оказывал на Питера определенное влияние, Коул заметил это, и сейчас Питер был замечательным ребенком, но что будет потом? Теперь за него отвечает Фейт, но, будь даже она нормальной матерью, ей не удастся заменить мальчику отца. А Коул сможет. Он Питеру ближе всех по крови, он знает характер Фейт. Питеру нужен отец, Фейт нужен мужчина – в основном в качестве кормильца. Коул может стать и тем и другим. Подъезжая к дому Камеронов, он окончательно додумал эту мысль, а секунду назад обрушил ее на голову Фейт.
– Что? – только и могла сказать она.
– Я сказал, что ты станешь моей женой.
– Ты просишь моей руки? – нервно рассмеялась она.
– Я не прошу, я ставлю тебя в известность, что ты станешь моей женой.
Фейт вдруг стала серьезной и грустной.
– Коул, – сказала она. – Я знаю, в некоторых семьях принято жениться на вдове брата, чтобы позаботиться о ней, но...
– Мне плевать на обычаи, и я не собираюсь заботиться о тебе. У меня долг перед Тедом, а ты не сумеешь вырастить сына одна.
– Кто ты, чтобы судить об этом? И потом, ты сам отвернулся от брата, или забыл?
– Это твоя вина. Это тебе понадобилось выйти за Камерона – все равно за какого.
– Ну конечно! Все женщины только об этом и мечтают! – воскликнула Фейт, вложив в эти слова весь свой сарказм.
Коул постарался ответить спокойно:
– Тед умер. У него остался сын. Значит, я должен заменить ему отца.
– Ну да. Вот только это соображение не заставило тебя хоть раз написать брату.
– Это моя ошибка. Второй ошибки я не сделаю. Я хочу, чтобы мальчик пошел по правильному пути, и уверен – Тед тоже этого хотел. Если ты хорошенько подумаешь, ты тоже поймешь, что это наилучшее решение.
– Подумаю я или не подумаю, ответ у меня один: держи свои размышления о долге и совести при себе. Иначе говоря – проваливай. Я скорее с чертом повенчаюсь, чем с тобой.
Фейт отвернулась и стукнула кулаком по диванной подушке. Все лучше, чем стукнуть по голове Коула. Как ему не совестно? Теперь, после всего, делать ей предложение! Да еще с таким выражением, будто он оказывает одолжение! И каково ей слышать подобное предложение от человека, который когда-то давным-давно говорил, что мечтает разделить с ней свою жизнь, а потом...
Коул положил руку ей на плечо.
– Ты все усложняешь, – мрачно произнес он.
– Я? По-твоему мне надо было благодарно поклониться?
– Не строй из себя дурочку.
– Можешь считать меня дурочкой и утешаться тем, что я буду вспоминать о твоем предложении и кусать локти.
– Это легко устроить. Все твое будущее зависит от того, оставлю я тебя в этом доме или, как вариант, дам тебе денег. А если нет? Куда ты пойдешь? В барак? А где будешь работать? Продавать гамбургеры? А каково будет Питеру в этой твоей жизни?
Фейт не сказала ему, но он очень точно описал ее будущее.
– Ты насмотрелся мелодрам.
– Подумай о сыне. Если ты действительно любишь его...
– Придурок! Я действительно люблю его! Не смей даже думать, что я не люблю сына! Он для меня все!
– Если это правда, позволь мне вырастить его как собственного ребенка.
Как ни больно ей было слышать эти слова, Фейт не сдалась. Она скрестила руки на груди и сказала: