Когда приступ прошел, я спросил:
— Так что же случилось?
Она облизнула пересохшие губы.
— Дверь… Я подошла к ней… и ответила… думала, что это вы…
Широко раскрытыми глазами она пытливо всматривалась в меня.
— Это не я был, крошка.
— Когда я отперла дверь… она… дверь… с силой распахнулась… я упала… и ничего не помню больше… Дип, что же произошло?
— Очень просто. Вы получили удар по голове. Может быть, только створкой двери, а может, еще дополнительно и синей бутылкой.
— Что?
— Он и меня стукнул этой бутылкой.
— Но кто?
— Не знаю.
— Дип…
Она протянула руку и коснулась моего лица.
— Дип… А что… с Тэлли?
— Она убита, Эллен.
— Нет! — вскрикнула она и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать новый крик. Но уже через секунду глухие рыдания сотрясли все ее тело, и я, крепко обняв ее, держал ее в своих руках, пока она не успокоилась.
Снова смочив полотенце, я обтер ее лицо, усадил ее прямо и, когда убедился, что она более или менее овладела собой и может ясно мыслить, сказал:
— Теперь слушайте. Можете вы что-либо припомнить о нем?
Она покачала головой.
— Только то, что я уже сказала.
— Его лицо вы видели?
— Нет.
— Как он был одет?
— Это случилось слишком быстро, Дип.
— Он говорил?
— Нет… Я… не знаю… Нет, он ничего не сказал.
Она подняла на меня встревоженные глаза, а затем огляделась.
— Вы… принесли меня сюда?
— Нет, не я. Это он. Ему нужна была Тэлли. Он притащил вас сюда и затем убил Тэлли.
Дрожь пробежала по ее телу, и она вновь вся напряглась в моих успокаивавших ее руках.
— Но почему, Дип? Почему?
— Пока я еще не знаю. Но скоро я найду ответ на этот вопрос.
— Что мы будем делать?
— Позвоните в полицию. Больше ничего не остается делать.
— Но Тэлли…
— Для кого-то она представляла большую опасность. А теперь ее пет. И вот что: чувствуете ли вы себя уже достаточно хорошо, чтобы ответить еще на некоторые мои вопросы?
— Спрашивайте, Дип.
— Хорошо. Но постарайтесь не допускать ошибок в ответах. У пас не так много времени. Расскажите все, что случилось после того, как вы вернулись сюда.
Она вновь облизнула свои сухие губы, откинула назад волосы, сложила на коленях руки и уставилась в пол. Она уже стала спокойнее, но плечи ее слегка подрагивали, что не исключало опасность нового приступа истерики.
— Здесь был доктор, — начала она. — Он сказал, что у Тэлли все в порядке, но она немного возбуждена и ей надо успокоиться. Что-то успокоительное он и прописал ей. Миссис Глиссон… с ее мужем вы говорили внизу… Миссис Глиссон ушла, когда я вернулась. Когда Тэлли проснулась, я покормила ее.
— Она что-нибудь сказала?
— Ничего… особенного. Она была очень утомлена. Я дала ей пилюлю, которую оставил доктор, и некоторое время сидела с ней.
Она замолчала, затем сжала руки и сказала:
— Дип…
— Ну?
— Тэлли была напугана. Даже во сне она чего-то боялась. Она пыталась кричать и не могла.
— Продолжайте.
— Она произнесла ваше имя. И имя Беннета также. И некоторые слова…
— Повторите их.
— Они были бессвязные, непоследовательные.
— Хотя бы отдельные слова. Все, что помните.
— Как будто она говорила о том, что могла бы что-то привести в порядок. Еще говорила, что сможет что-то сообщить, и она это непременно сделает, и что она знает, как ей надлежит поступить. Затем она пыталась кричать. А потом назвала вас по имени, вслед за тем — Беннета.
Я молчал, мысленно оценивая ее сообщение.
— Дип, не была ли она убита… из-за вас?
Я положил руку на ее руки и сказал:
— Не думаю, чтобы из-за меня.
— Говорите правду, Дип.
— Я никогда вас не обманывал, дорогая.
— В таком случае…
— Не думаю так. По крайней мере, прямой связи нет. Я убежден в том, что так или иначе она была бы убита, независимо от того, нахожусь я здесь или нет.
Она вздохнула и сказала:
— Что мы будем делать, Дип?
— Как я сказал, позвоните копам.
— Но что случится тогда с вами?
— Никаких копов я не боюсь, детка. Вы должны это знать.
— В таком случае позвоните им.
— Разумеется, — сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня, терпеливо ожидая, что произойдет. Я помог ей подняться и провел в кухню так, чтобы она не смогла видеть убитую. Затем подошел к телефону.
Дежурный участка сказал, что машина выезжает немедленно и что никто ничего не должен трогать в комнате убитой. Я сказал, что конечно, и положил трубку.