Улица стала ярче, со множеством магазинов и офисов, закрытых. Было десять часов. Чертова Флорида!
— Твои манеры? — повторил Том.
— Я слышал о сердечном приступе. Как справляешься?
— С чем?
— Ты важный человек, — ухмыльнулся Джерачи. — Такие люди у всех на виду.
Хейген повернул налево, освещение стало красным. По привычке он остановился. Какая разница. Даже если рвануть вперед, вокруг нет полицейских.
— Никому, кроме моей семьи, об этом не известно. Врач сказал, он и сам не уверен, был ли то приступ.
— Вот и ладно. Хорошая новость. Я наблюдал за тобой некоторое время. О себе надо заботиться. Лучше питаться, меньше курить и тому подобное.
— Спасибо, доктор Джерачи.
— Глумись, если хочешь, — сказал Ник, — но, знаешь, мой отец умер от сердечного приступа.
Джерачи опустил револьвер, и Хейген взглянул в зеркало, увидел грузовик с хлебом и тотчас почувствовал удар по голове.
Все залил белый свет.
Когда Том пришел в себя, в висках стучало, боль была столь невыносимой, что он едва смог открыть глаза. Связан. Со слухом тоже происходило нечто странное, будто Том находился в пещере под водопадом.
Он понял, что по-прежнему в своем «Бьюике», привязанный к переднему сидению. Ничего толком не видно. Лишь желтые фары разрезают мрак. Хейген встряхнул головой, чтобы избавиться от дурмана. Ощутил такую боль, словно его снова ударили. Из-за боли с головокружением он не сразу почувствовал воду и не услышал плеск.
Том был не под водопадом. Он был в воде, вонючей и грязной, заполняющей салон. Он был под водой. Поток лился во все четыре окна. Вероятно, он здесь совсем недавно. И ненадолго. Обмотан клейкой лентой. От пояса по плечи. Лодыжки и колени тоже обвиты.
Колеса машины погружались в ил. Вода была теплей его крови.
Том начал кричать и биться, что усиливало мучительную головную боль. Вода поднялась выше сидений. Выше пупка. Выше сердца.
Он выберется. Клейкая лента размякнет от воды. Он продолжал бороться. Лента вокруг лодыжек расслабилась.
Зашипела электрическая система «Бьюика». Перед там как погасли фары, за лобовым стеклом проплыла большая черная змея, но сердце Тома выдержало и это.
— Если хочешь убить гадюку, не руби ей хвост, — громко произнес он и почувствовал извращенное удовольствие от того, что Джерачи пришел сначала за ним, а не за Майклом.
Том не сдавался. Он явственно ощущал, как отклеивается лента, повсюду.
Вода добралась до подбородка.
Хейген запрокинул голову к крыше и приготовился сделать глубокий вдох. Все получится. Это вопрос силы воли. А Тому воли не занимать.
Затылок намок, настал момент вдохнуть.
Время.
Он начал медленно, равномерно втягивать воздух легкими.
Вдруг в горле запершило, грудь вздрогнула, и голова резко наклонилась вперед: приступ кашля.
Том хватал ртом воздух, а воздуха не было. Он вдыхал болотную воду, воздух остался вверху, над головой, где-то там.
Хейген слышал, будто утонуть — это самая мирная смерть.
Ничто в содрогающемся теле Тома Хейгена не напоминало умиротворенность.
Он пытался перестать кашлять и не заглатывать воду, но тело предало его.
Зато разум не предаст.
Надо сосредоточиться.
Надо что-нибудь придумать.
Нет. Это невозможно. Придется принять смерть.
Силой воли он заставил себя смириться, потому что иначе не сможет думать, о чем хочется. В воображении он нарисовал свою семью и на одно ужасное и прекрасное мгновение взглянул в глаза Терезе, сыновьям, адвокату Фрэнку и Эндрю, будущему священнику, и дочерям, Кристине, которая вырастет красавицей, и Джине, тоже красавице.
Затем Том потерял контроль над собой, и, подобно электрической системе «Бьюика», закоротившей минуту назад, стала гаснуть его жизнь, однако думал он не о ней, а о Санни.
Погибшем Санни Корлеоне. Застреленном.
Он видел Санни в детстве, в той улочке.
Том не был другом Санни Корлеоне, по крайней мере сначала. Ту ложь они придумали и говорили всем, даже себе. И всем объясняли, что Санни привел Тома домой лишь потому, что день был холодный, а место опасное. На самом деле Санни с двумя ребятами постарше забрел на криминальную улицу в ирландский район, страшное место, но Том знал, где там прятаться и спать, как согреваться и находить еду в мусорных баках. Шел снег. Настоящая метель. Мужчина на углу продавал пружинные ножи. На самом деле он был сутенером с косыми глазами. Мальчики спросили, сколько стоит нож; он ответил, что детям не продает. Они заявили, что не дети, и мужчина рассмеялся до хрипоты и заявил, что только ребенок станет утверждать, будто он не ребенок. Том Хейген сказал бы то же самое, но не хотел высовываться и связываться с сутенером с косыми глазами. Сутенер добавил, что не продает товар итальяшкам, и, когда те стали огрызаться в ответ на оскорбление, достал нож и схватил Санни за горло. Двое ребят рванули прочь. Человек, торгующий ножами и девушками, был кое-кем еще, и Том знал об этом. Том видел, как он режет своих проституток, но не насилует.