Джерачи увидел изображение Хуана Карлоса Сантьяго только на следующий день, когда в газете опубликовали фото, сделанное после ареста из-за драки в баре в 1961 году. Ник сразу узнал в нем одного из тех, кого встретил на стрельбище у Трамонти.
Вскоре неизгладимой страницей истории Америки станет то, как Дэниэл Брендон Ши услышал новость, сидя в крошечном офисе в центре для проведения съездов в Майами. В майке и трусах он корпел над вступлением к речи брата. По комнате были разбросаны скомканные бумажки и смятые стаканчики из-под кофе. Днем генеральный прокурор объявил близкому окружению, что решил баллотироваться в Сенат США в 1966 году и таким образом не участвовать в выборах своего брата на второй срок. Он сделал это, как в один голос утверждали свидетели, со слезами на глазах. Карьера будущего сенатора должна была начаться с выступления по телевизору, с яркой речи. Однако Дэнни Ши не станет упоминать об этом. Он четко дал понять, что для него огромная честь сказать миру — прямо, откровенно, ясно! — какой великий человек его брат.
Хотя Джимми Ши был хорошим оратором, большинство его письменных работ (включая обе книги и дипломную) вышли из-под пера профессиональных писателей. Дэнни, напротив, обладал даром излагать мысли на бумаге и, что главное, стремился его совершенствовать. Разумеется, при нем всегда имелись составители речей, и среди них двое выдающихся американских романистов. Однако даже их труды он перерабатывал, переписывал, пока не получал желаемого. Как ни странно, эти романисты обычно считали, что Дэнни Ши сделал речь лучше и выразительней.
Дэнни, подобно многим талантливым писателям, верил, будто мысль рождается быстрей, если раздеться до нижнего белья.
Когда постучали в дверь, он сказал, что почти закончил, хотя повторял это не первый час.
— Нет, сэр, я не по этому вопросу, — произнес глава личного персонала Джимми. — Можно войти?
Услышав новость, Дэнни Ши остолбенел. Затем начал учащенно дышать.
Вдруг он поднялся и начал судорожно одеваться.
— Какой я идиот, — произнес Дэнни.
— Сэр?
— Это я виноват.
— Не понимаю, о чем вы.
Когда Эдди Парадиз услышал новость, он намеревался спуститься в свой охотничий клуб и показать Риччи Нобилио льва, которого Риччи Два Ствола помог приобрести у цирка.
Риччи встретился пообедать с ним в ресторане на Корт-стрит, принес подарки: коробку с двумя дюжинами пар фирменных носков и плакат, завернутый в трубочку. Плакат Второй мировой для коллекции. Одинокий человек тонет в темно-синем море, руки простерты вверх, огромные ладони на переднем плане, направленные на зрителя. Надпись гласит: «Кто-то проболтался!»
Эдди от души поблагодарил Нобилио за проявленную заботу.
— Как поживаешь? — спросил он.
— Грех жаловаться, а я жалуюсь. — Он комично выкатил глаза. — А ты как?
— Не первый на параде, — признался Эдди, — но кто сейчас первый?
— Один парень точно. По определению.
— Да, только ненадолго. Вместе с пулей всегда звучат эти слова.
Они сделали заказ.
— Послушай, — начал Эдди, когда официант ушел, — что ты имеешь в виду? Тебе не нравится, что я редко меняю носки, или намекаешь, будто я предатель? Или если не я, то один из моих людей? Выкладывай.
Риччи с непроницаемым видом уставился на него.
— Ты спятил?
Эдди окинул приятеля взглядом, затем расхохотался.
— Ты прав. — Парадиз постучал по коробке с носками. — Так мило. Спасибо еще раз. Просто сейчас такое творится…
— Тяжелые времена, — сочувственно кивнул Риччи.
— Точно.
Риччи Два Ствола поднял бокал.
— Салют.
Они выпили.
Затем обсудили слухи об Акапулько, о том, что контрудар Джерачи начался через человека на курорте. У каждого там были подчиненные, и оба очень надеялись, что они ни при чем. Подсчитали время, когда они — и другие — находились в Акапулько, и не нашли исчерпывающих доказательств.
— Так как нам разобраться?
— Будем держать ухо востро, — сказал Эдди. — Продолжаем заниматься делом. Рано или поздно решение само придет в голову. Как говорит Черепаха, тише едешь, дальше будешь.
— Это говорит черепаха, Эд. Когда бежит наперегонки с зайцем.
Риччи улыбнулся.
— Очевидно, ты прав. Если поспешить, если выдать свое беспокойство, тогда люди встревожатся, а нам это не нужно. Однако, если не подсуетиться, Джерачи снова станет боссом и, выражаясь твоими словами, нас тотчас скинут с вершины чарта.