Майкл изумленно покачал головой.
— Ты ничего не понимаешь, — проговорил он.
Джерачи выдержал паузу.
— Ладно. Просвети меня.
— Твой друг в Новом Орлеане шьёт тебе дело как организатору заговора и убийства президента Ши. Имеются фотографии, на которых ты стоишь рядом с Хуаном Карлосом Сантьяго в Новом Орлеане, есть доказательства ваших встреч в Луизиане и Майами. Мне неизвестны подробности, но точно знаю одно: все улики ведут к тебе.
Джерачи был уверен, что он блефует.
— Меня легко отмажут. Ведь все это ложь.
— Я был более высокого мнения о тебе, — парировал Майкл. — У тебя ведь незаконченное юридическое образование. Ты должен понимать, что Правда в суде никого не интересует.
Момо Бароне соскользнул со стула. Аль Нери ударил его по липу, и тот сел обратно.
Эдди посмотрел на них так, будто на его глазах мать шлепнула по попке непослушного ребенка.
Телохранители переминались с ноги на ногу, продолжая целиться Нику прямо в сердце.
— Верь во что тебе удобно, — сказал Джерачи. — Ты говоришь это, чтобы оправдать себя, облагородить свой поступок. Будто у тебя нет выбора. — Ник выдавил улыбку. — Ну и ладно. В глубине души ты всегда будешь помнить обратное.
Майкл закрыл глаза и глубоко вздохнул, словно собираясь говорить, но промолчал. Кивнул Нери.
Аль Нери потянул Таракану револьвер рукояткой вперед, затем достал старый стальной фонарик и подпихнул им Момо к столу. Из уголка рта Таракана текла кровь, он поднял револьвер; сорок четвертого калибра и нацелил Нику в голову.
— Прощай, Фаусто, — вздохнул Майкл. — Кстати, хочешь угадать, как его зовут?
— Кого?
Направляясь к двери, Корлеоне махнул на стильного сицилийца с «М-12».
— Преданного мне человека, присланного по твоей просьбе. — Майкл посмотрел на Момо. — Твоей и твоего друга.
— Не понимаю, о чем ты, — сказал Ник.
Корлеоне отпер дверь, покачал головой и протянул руку, дав знак молодому сицилийцу, — Меня зовут Итало Боккикьо.
Джерачи бросило в дрожь, но он убедил себя, что это всего лишь тремор, и быстро вернул самообладание.
— Приятно познакомиться. Называй меня Ник. Все так зовут. — Он улыбнулся. — Все, кроме братоубийцы, на которого ты решил работать.
Майкл захлопнул за собой дверь.
Другой телохранитель — вероятно, человек не Греко, а семьи Корлеоне — снова запер замок.
— В лицо, — приказал Аль Нери.
С копны волос Таракана струился пот. В глазах сверкали страх и жалость к самому себе, руки тряслись.
В такой же ситуации Салли Тессио упал на колени и назвал Ника слабаком, чтобы ему было легче стрелять. Однако Таракан уже запорол дело. Он продемонстрировал слабость, его считают предателем. Джерачи казалось, что Момо во всем сознался. Ник явственно увидел шанс выкарабкаться.
— На колени! — велел Нери.
Джерачи послушался.
Дрожащей рукой Таракан прижал дуло ко лбу Ника.
Зачем привозить с собой Боккикьо, если не сомневаешься в нервах Момо? Если не пообещаешь ему выполнить работу в случае неудачи Таракана?
Ник из-под дула посмотрел на окровавленное лицо Момо Бароне.
— Таракан, — прошептал он, — отдай мне револьвер, Таракан.
Момо опешил, и этого хватило, чтоб Ник успел ударить его в живот. Таракан ахнул и сложился вдвое, Джерачи выхватил револьвер правой рукой и начал слепо стрелять в направлении двух телохранителей. Засвистели приглушенные пули, Нику обожгло ногу, затем горло; он почувствовал тепло собственной крови, текущей по коже.
Ник не падал. Аль Нери замахнулся на него фонариком. Джерачи выстрелил бывшему полицейскому в грудь, и тот отлетел, будто от пушечного ядра. Ник повернулся к телохранителям. Один был ранен в бедро, однако шевелился. Сицилиец прицелился в Ника, помедлил пару секунд и получил смертоносную пулю в горло.
Ник Джерачи рухнул на пол в мучительной боли, перед глазами плыл холодный кафельный пол, силой воли он боролся с потерей сознания, боролся с темнотой, пытался шевелить правой ногой, но не мог, ее не было, ногу отстрелили, обрубок бедренной кости цеплялся за кафель, и Ник пытался опереться на него. Боль накатывала подобно кипятку.
— Почему я? — услышал он голос Эдди Парадиза. — Почему со мной вечно происходит всякая херня?
Кто-то — должно быть, Эдди — вышел из-за барной стойки. Раздался крик Таракана. Парадиз вздохнул.
— О, черт! — вздохнул он и выстрелил.
Крик стих.
Джерачи сделал глубокий вдох, заскрежетал зубами и попытался что-нибудь разглядеть, преодолевая головокружение. Ему удалось приподняться на руке. Глаза не могли сфокусироваться.