Зареванное дитё подняло на дедушку глаза и задумалось. Все только приготовились вздохнуть с облегчением, как дитё открыло рот и рассудительным тоном спросило:
– Деда, а она же дорогу не знает домой! Ты лисят в мешке нес, они дорогу не видели! – и приготовилась, набрав воздуха, зареветь снова. Но дедушка был наготове. Под выразительным взглядом бабули соображалось быстро.
– Да что ты, внучка! Какое там! Лиса не может в лесу заблудиться. Она… – тут дед запнулся, потому что сочинять про «пошла по следу» было глупо – следа тоже не было – какой след, если висишь в мешке? – У нее в голове… гироскоп! И компас! Она инстинктивно находит дорогу домой! Вот, а ты и не знала, смышленая ты моя. Пойдем с дедой, деда тебе расскажет!
Не в меру смышленое дитя было торжественно передано в руки дедушке, и процессия вышла во двор.
Дед прикрикнул на заливающегося Бойкого, который лаял, не переставая, пока хозяева были в сарае – и лаял, и вставал в стойку, и кидался к двери сарайчика – если бы дед не был так занят внучкой, он бы подумал, что сеттер чует лису. Какая лиса в деревне посреди бела дня, спросите вы? А вот какая.
Лисовин пробрался в деревню поздно ночью, когда все спали. Без труда нашел, по собачьему следу, нужный двор. Долго принюхивался, ему казалось, что он чует запах Звездочки. Потом нашел-таки сарайчик, где держали лисят, но их там не было. Там вообще не было никого живого. Он пошел по свежему, не затоптанному следу людей и позади компостной кучи нашел свежевскопанную землю. Даже сквозь слой земли Лис учуял Звездочку. «Умерла…» – подумал он, цапнув лапой землю. Но разрывать не стал.
Он сам был виновен в гибели дочки. Если бы он не загулял… да, наверное, он бы погиб – против ружья ему не выстоять – но мать-Лиса получила бы время, чтобы спрятать лисят в дальней норе.
Думать о своей вине не хотелось. Семья загублена. Дома у него больше нет. Жена не простит отступника и предателя. Рассказывать ей, так нежно любившей Звездочку, о смерти дочки? Нет уж, увольте, кто угодно, только не он… Муки совести вылились в гнев против охотника. «Ну, ты у меня попляшешь! – злобно щуря глаза, подумал Лисовин. – Ты у меня долго будешь вспоминать свою подлую охоту!» И, пройдя мимо мирно спящего Бойкого демонстративно близко, проскользнул в дыру под забором. Бойкий, почуяв во сне лисий запах, начал перебирать лапами, тявкнул – видно, ему снилось, что он несется по полю вслед за огненно-рыжей лисой.
Бабушка и дедушка должны были ехать в соседнее село на ярмарку. Бабушка насушила грибов, наварила варенья, собрали большой урожай вишни – надо, надо было ехать на базар. Дедуля вез выделанные заячьи шкурки, на продажу. И, как в сказке, бабуля и дедуля наказывали Мишане:
– Мишанька! Смотри за сестрой! Если пойдешь куда – возьми с собой, не оставляй одну!
И уехали на дедовом мотоцикле. В коляску погрузили товар, бабуля уселась сзади деда, и они покатили, провожаемые детворой и пожеланиями хорошо поторговаться от соседей.
Мишаня усадил Наталку во дворе с игрушками, под вишней. Тяжко вздохнул. Пацаны звали его на карьер, купаться. Не с сестрой же идти! Засмеют…
– Мишка! – над забором показалась кудрявая нечесаная рыжая голова – пришел Васька. – Ну, ты с нами? – и, оценив диспозицию – сестру с куклами под вишней и унылую физиономию Мишки, сразу все понял: – Не пойдешь… понятно!
– Она плавать не умеет, – мрачно сказал Мишка. – Не могу я ее с собой взять!
– Так пусть здесь посидит! Наталка! Ты одна-то побудешь? Как большая?
– Побуду! – неожиданно быстро согласилась Наталка. Это было странно – сестра, по плану, должна была начать ныть и проситься с Мишанькой. Мишка засиял:
– Наталка, только не ходи никуда! И бабе с дедой не болтай, ладно?
– Не буду. Ты иди, Мишаня! – ответила сестра, усаживая куклу за самодельный кукольный столик, сделанный дедом из среза спиленной яблони. Мальчишки бегом помчались к карьеру. Мишаня, выбегая со двора, захлопнул калитку перед носом Бойкого и строго сказал:
– Сидеть! Охраняй Наталку, понял? – пес, опустив голову, отправился в тенёк. Было очень жарко.
Ребята не вылезали из воды. В выработанный песчаный карьер налилась вода, образовав большой неглубокий пруд с песчаным дном. Васька, отчаянно пулявший водой с ладоней в Мишку, Степку и девчат, вдруг остановился:
– Ша! Да тихо вы! – девчонки перестали визжать и прислушались. Из деревни доносился лай собаки.
– Это не ваш, Мишка? – спросил друга Васька.
– Поди, разбери… может, наш, а может – ваш! – и Мишка набросился на приятеля, провел приемчик, повалил его в воду, упал сам. Образовалась веселая куча-мала в воде.