Преторианцы вывели четырех бойцов со зверем к середине Арены, сопровождая их, чтобы убедиться, что они не бросятся за разбросанным оружием, прежде чем лев будет выпущен из клетки. Паво скривился от боли. Рана на его левом плече превратилась в розоватый шрам и еще не зажила должным образом в течение нескольких недель после мятежа в Капуе. Его плечо стало жестким и тяжелым. Прохладный ветерок гулял по Арене. Макрон посмотрел на галереи через прорези для глаз на своем шлеме.
- Забери их всех химеры, - пробормотал он. - Я никогда еще не видел здесь столько людей.
Паво поднял глаза. Оптион был прав, признал он. Официальная вместимость Арены составляла двадцать тысяч человек, но к открытию Игр на галереи набилось гораздо больше зрителей. Каждый из четырех уровней был забит людьми, и даже проходы, ведущие к различным выходам, кишели людьми, жаждущими хотя бы мельком увидеть происходящее. Пятый ярус зрителей был, безусловно, самым тесным, так как там, на полуразрушенных террасах над более просторными галереями внизу, плечом к плечу теснились зрители. Толпа потягивала вино из кувшинов, которые они передавали друг другу, их щеки краснели от близкого жара стольких тел, стиснутых вместе. Воздух наполнился гулом толпы, скандировавшей о сексуальных проделках гладиаторов, к легкому раздражению более привилегированных граждан, сидевших на нижних ярусах. Самый нижний был заполнен магистратами и имперскими первосвященниками, а парапет отделял зрителей от песка Арены.
Над галереей находилась Императорская Ложа. Паво заметил Императора, сидевшего в богато украшенном кресле в сопровождении германских телохранителей по бокам. Его характерная пурпурная тога была накинута на хрупкие плечи. Паллас стоял справа от Императора и смотрел вниз, самодовольно ухмыляясь. Мурена стоял рядом с ним. Он хмуро смотрел на ряд сенаторов, сидевших на галерее над императорской ложей. Паво проследил за направлением его взгляда. Он заметил, что одно из мест было свободно. Он заметил предмет раздражения Мурены у входа в галерею. Седая фигура грациозно шагала к пустому месту, его пронзительный взгляд был устремлен вперед, казалось, не обращая внимания на других зрителей, полосы на его прекрасной тунике различали его как сенатора. Вельможи послушно встали, пропуская его, и когда он занял свое место, он повернулся и посмотрел на Паво. В его глазах был блеск, который врезался в память молодого гладиатора.
Паво быстро забыл об этом человеке, когда из толпы посыпался град улюлюканья и насмешек.
- Порадуй нас, сдохни, фракийское дерьмо! - Какой-то зритель насмехался над Макроном..
- Гребанные предатели! - закричал другой.
- Вот, дерьмо, - проворчал Макрон. - Похоже, Мурена была права. Толпа настроена против всех, кто связан с Капуей.
Слуги быстро покинули Арену. В спешке, чтобы Игры побыстрее продолжились, они оставили на песке часть бычьих внутренностей вместе со свинцовой цепью, связывавшей двух зверей вместе. Паво смотрел, как они уходят. В то же время судья дал сигнал дрессировщику животных, стоявшему за противоположными воротами, выпустить льва из клетки. У гладиатора волосы на шее встали дыбом, когда преторианцы и судья поспешили к тому же выходу, что и служители Арены. Теперь Паво остался наедине с Макрон и двумя другими бестиариями. Не успели ворота захлопнуться, как один из бойцов вырвался из группы и, отягощенный тяжелыми доспехами на своем здоровенном теле, и, спотыкаясь, побежал к разбросанному оружию. Слегка повернув голову, Паво сосредоточил взгляд на воротах напротив. Громкий рев эхом разнесся из темного коридора. Макрон повернулся, чтобы последовать за бойцом, но Паво хлопнул рукой по его толстому запястью и удержал оптиона.
- Отстань от меня, парень! Оружие вон там, нам нужно успеть его схватить!
- Подождите! - прошипел Паво. - Смотрите.