– Оставь в покое моего сына, – каждый раз шипела она, когда видела меня. – Не по Сеньке шапка.
– Не могу, Алевтина Николаевна, – тихо отвечала я. – Люблю его больше себя.
– Вот и не порти парню жизнь, люби на здоровье, но на расстоянии.
– Но ведь и Матюша меня любит.
А с этим обстоятельством Алевтина Николаевна ничего не могла поделать. Матвей не желал знать о дочках маминых знакомых, с которыми она периодически устраивала свидания на домашней кухне.
Воспоминания поднимают настроение. Я вскакиваю с кровати и бегу в душ.
Пока Матвей учился в медицинском вузе, я была рядом. Прибегала к нему между своими уроками и лекциями, помогала писать курсовые работы, искала материал для семинаров, что-то печатала, готовила еду. Бывало, засыпала на диване в его комнате, пока он всю ночь зубрил анатомию или учился накладывать сложные швы.
Моя мама только головой качала.
– Спятила ты совсем, Аринка, от своего Матвея. Неужели не видишь, что такая свекровь, как Алевтина, не даст вам жить спокойно.
– А я ее завоюю, – смеялась я и обнимала маму.
Она вырастила меня одна. Своего я отца я не знала. Соседки говорили, что это был залетный красавчик, который вскружил юной девушке голову, сделал ребенка и скрылся в туманных далях. Я благодарна маме, что она не струсила, не сделала аборт, а дала мне жизнь, любовь, а потом и образование.
Постоянное напряжение, хроническая усталость и высокое давление завершились маминым инсультом. Мне пришлось совмещать учебу в институте с подработками, так как лечение стоило дорого. И вот тут Матвей показал, что может быть преданным и верным другом. Он помогал мне, даже временно, несмотря на протесты своей семьи, переселился в мой дом. Мы вместе переворачивали маму, ухаживали за ней. Она сначала стеснялась, плакала, запрещала ему приближаться к кровати, а потом привыкла, стала воспринимать как сына.
Сейчас она уже хорошо ходит и говорит, но приволакивает левую ногу, а в руке с этой же стороны не может носить сумки: непослушные пальцы разгибаются сразу, как только чувствуют тяжесть.
Глаза наполняются слезами. Чтобы я делала без помощи Матвея? Я готова за него отдать жизнь, а парочка недополученных оргазмов вообще роли не играет. У нас впереди еще длинная история.
Растираюсь полотенцем и наблюдаю в окно, как Матвей суетится возле стола: насаживает мясо на шампуры, разжигает огонь. Делает все неумело, но старательно. Натягиваю джинсы, футболку и бегу к нему.
– О, ты пришла, – улыбается любимый. – Помогать не собираешься?
– Обязательно. Так, где мне помыть овощи?
Оглядываюсь.
– Здесь везде вода, – смеется Матвей.
– Точно!
– Но мыть в ней не советую, можно любого паразита проглотить.
– Фу, какая гадость!
Вываливаю помидоры, огурцы и зелень из пакетов в пластиковый тазик и мою водой, привезенной с собой. Потом нарезаю их, красиво раскладываю на блюде, накрываю стол. Кажется, все в порядке. Шампанское в ведерке со льдом, нашелся целый пакет в морозилке домика, хлеб в корзинке, прикрытой салфеткой, майонез и кетчуп смешаны в равных пропорциях, острые салатики из капусты, моркови и спаржи разложены по плошкам. Но чего-то все же не хватает.
Хмурюсь, пытаюсь понять, о чем забыла.
– Вот дуреха! – хлопаю себя по лбу. – Цветы!
Ну, не упрекать же Матвея, что он их не купил.
Срываюсь с места и бегу к берегу. Там, у самого края я видела кувшинки.
– Ты куда? – кричит вслед Матвей.
– Я сейчас!
Но добраться до цветов невозможно: слишком далеко они от берега, зато нос улавливает нежный аромат ландышей. Оглядываюсь и замечаю зеленую полянку листьев, над которыми возвышаются крохотные белые колокольчики.
– Вот вы куда спрятались, – шепчу им.
Только приседаю, как меня толкают в спину. Я теряю равновесие и чуть не падаю лицом в землю.
– Что за? – выкрикиваю и оборачиваюсь.
– Что расселась на дороге? – презрительно кривит губы рослый парень с короткой стрижкой и кричит: – Лера, ты где? Ну, не дури, возвращайся! Я пошутил.
Он смотрит куда-то в кусты. Приглядываюсь: между ветками мелькает светлое девичье платье.
– А повежливее нельзя?
– Свали, дура!
Его грубоватый, с характерной хрипотцой голос и быстрый синий взгляд из-под густых бровей кажутся знакомыми. Но сразу вспомнить не удается. Парень срывается с места и исчезает в лесу.
– Идиот! – ворчу я.
Что-то неладно в этой красивой паре. Второй раз за час вижу их ссору. Или это еще первая не закончилась?