***
В отцовском кабинете примерно раз в пару месяцев перекладывали паркет. Последний, на котором топтался, волнуясь, Фрино, продержался рекордно долго - целых десять недель. И парень прекрасно понимал, что это значит. Отец ждал экзамена. За спиной юного наследника смирно стоял Кай. Если бы не заведенные за спину руки - а Фрино уже заметил, что парень прячет их когда нервничает - можно было бы сказать что он совершенно спокоен.
- Итаааааак, - протянул отец. - Подойди сюда, сынок.
Фрино подошел как мог твердо, Кай двинулся за ним словно тень. Старший Сентро попросил сына вытянуть руку и вложил в нее шило. Испытывая очень нехорошее предчувствие, Фрино повертел его в руках., но ничего необычного не приметил.
- Что мне сделать? - осведомился мальчик, пытаясь скрыть собственный страх.
- Отдай этому, - кивнул он на Кая. - И подойди ко мне.
Шило перекочевало из рук хозяина в руки раба. Фрино обошел стол отца, и тот стиснул его за плечи, прижав к собственному боку. Мужчина был огромен, даже в сидячем положении он превосходил сына в росте. Сцепив любимое чадо за подбородок, старший Сентро заставил его смотреть на мнущегося посреди комнаты раба.
- А теперь давай посмотрим, достаточно ли ты хорошо владеешь нашим семейным искусством.
Фрино испуганно кивнул.
- Иногда, когда ты заставляешь раба сделать что-то, что противоречит его инстинкту самосохранения, он может вырваться из пут заклинания, - сказал отец. - Особенно часто это происходит у таких малявок как ты. Так что сейчас мы посмотрим, насколько ты тверд, Фрино. Сделай так, чтобы он выколол себе глаз, и твой экзамен будет пройден.
Кай вздрогнул, и это не укрылось от глаз наследника. Фрино бы и сам вздрогнул, но не мог позволить себе такую роскошь. Если бы он только посмел показать перед отцом свою слабость, то тот уже бы ударил его. Хотя сейчас Фрино больше всего на свете хотелось, чтобы отец его убил. Отказаться. Не причинять боль парню, который скрашивал его одиночество последний месяц...
Однако если бы он только попытался это сделать, то отец бы тут же Кая убил. И это Фрино прекрасно понимал. Потому он прикрыл глаза и начал читать заклинание. Внутри все сжималось от боли и страха, а нити древнего искусства марионеточной магии опутывали дрожащее тело раба.
- Так, так, - приговаривал наблюдающий за ним отец. - Хорошо. Это целое искусство, Фрино. И ты им владеешь. А теперь дерни. Заставь...
Мальчик зажмурился, но не перестал видеть. Вот нити, вот сгусток жизни, сгусток энергии, опутанный его магией. Вот бьющееся внутри груди сердце, гоняющее по телу вместе с кровь жизненные силы. А вот глаза. То ли голубые, то ли зеленые, самые обычные. Фрино дернул. Дернул, но не смог. Что-то заставило его остановиться. Он понимал - будет скандал. Но просто не мог ранить парня. И тут...
Шило глубоко вошло в глазницу. Кровь полилась на пол, проникая между досками паркета.
Непроизвольно дернувшись, Фрино открыл глаза. Шило валялось на полу а Кай зажимал рукой глаз. Все было кончено. Экзамен пройден. Не так, как хотелось бы отцу, но пройден. И Фрино с чувством собственного превосходства посмотрел на мужчину. Посмотрел, чтобы сказать, что он сдал. Однако улыбка отца его остановила.
- Вот оно как, - угрожающе сказал он. - Как же я разочарован. И кто... мой собственный сын. Видно плохо я тебя воспитал...
- Отец, я... - с ужасом начал Фрино, но мужчина отшвырнул его. Мальчик упал на пол, больно ударившись плечом. Сломанная нога снова заболела, хотя ее и лечили лучшие целители.
- Подружиться с рабом, значит, решил? - сощурился отец. - Ну что ж... я забираю мальчика себе. Завтра в то же время приходи сюда снова, и я покажу тебе, что такое эта твоя дружба...
***
- И что же он с ним сделал? - спросил Эйнар у погрузившегося в свои воспоминания Фрино.
- То, что делал со всеми, - ответил тот. - Сломал. После ночи пыток детская психика не выдержала. Когда я пришел к нему на следующий день, то сначала очень обрадовался, что Кай жив. Если не присматриваться, можно было и не заметить, что он его мучал. Мой отец знает много изощренных пыток, которые почти не вредят телу. Однако, заглянув в глаза друга я понял - это уже не он. Его больше нет.