– Нет, ты не почувствуешь себя чужой. – Тоби снова ободряюще улыбнулся ей. – Мои родители будут вести себя так, будто в нашем браке нет ничего странного. Если кто-то осмелится косо на тебя посмотреть, моя мать своим знаменитым ледяным взглядом непонимания сразу даст им понять, как они не правы. – Тоби отлично знал, что в его матери настолько сильно чувство семейной чести, что она будет защищать Мими в любых светских ситуациях, потому что теперь Мими – к добру или к худу – носила фамилию Фэйн.
Тоби нагнулся к Мими и похлопал ее по руке, затянутой в перчатку.
– Мы останемся всего на одну ночь. Если тебе покажется слишком трудным играть роль преданной жены, вспомни о своем новом доме, а потом улыбнись мне, – предложил он.
Мими сразу же развеселилась:
– Эта роль не покажется мне трудной. Тоби выписал ей щедрый чек на сто фунтов, чтобы обставить их пятиэтажный городской дом. Мими, никогда в жизни не купившая даже стула, почувствовала себя как-то странно, как только гардинщик спросил, какие пальметы мадам желает. Когда Тоби объяснил ей, что такое пальмета, Мими сразу попросила его помочь ей. И так же быстро она выяснила, что у Тоби весьма экстравагантные идеи – стены в столовой затянули персиковым шелком, чтобы оттенить рыжие кудри Мими. В ее спальне появилась кровать с четырьмя столбиками и покрывалом из ситца с узором из розовых бутонов, потому что это хорошо будет смотреться летом и особенно уютно зимой. А для своей спальни этажом выше Тоби выбрал такую же кровать, но под покрывалом из ярко-красной тафты.
Сто фунтов улетучились, а дом не был обставлен даже наполовину. Как ни странно, но денег им дал сэр Октавиус. В конце концов, Тоби был теперь его единственным сыном, и следовало соблюдать приличия.
С каким-то злорадством Мими выбрала кухарку и горничную из кандидатур, предлагаемых тем самым агентством, куда направила ее мать много лет назад. Прислуга оказалась из рук вон плоха, и Тоби спокойно взял бразды правления в свои руки. Он считал, что лучше быть несколько более занятым, чем жить в постоянном хаосе.
Мими нравилось общество Тоби, и они виделись чаще, чем она предполагала. Мими не раз ловила на себе его нежный взгляд. Они редко встречались раньше шести вечера, но всегда завтракали вместе в спальне Мими. Через месяц после свадьбы Мими казалось, что она знает его много лет. Бейз был их самым частым гостем. Если они проводили вечер вместе, то Мими первая уходила спать.
Когда двуколка свернула на усыпанную гравием подъездную дорожку, Мими впервые увидела «Лавры». Родной дом Тоби был обычным особняком в стиле Регентства, стоящий в прелестном месте, окруженном лесами. Мими он показался дворцом. Когда они подъехали ближе, она нервно вцепилась в рукав Тоби.
– Я не буду знать, что сказать! Я не сумею правильно пользоваться ножом и вилкой!
– Если ты не скажешь ни слова, тебя никто не сможет критиковать. За едой бери самые крайние приборы и двигайся по направлению к тарелке. Не подавай вида, что ты нервничаешь. Не позволяй дворецкому запугать тебя, просто не обращай на него внимания. Не говори о сексе, религии и политике, потому что по этим вопросам всегда возникают споры. А больше тебе не о чем волноваться. Нам отведут смежные комнаты, потом мама покажет тебе розарий, а затем папа продемонстрирует семейные портреты. А ты знай улыбайся – вот и все.
Мими фыркнула. Она понимала, что ей никогда не стать светской дамой. Глупо изображать из себя невесь что. Так вернее всего добьешься пренебрежения и смешков за спиной. Поэтому она решила оставаться самой собой. Примут ее или нет, это вопрос, но она будет такой, какой была всегда.
Словно по волшебству, парадные двери открылись, и родители Тоби вышли приветствовать их. Сэр Октавиус поцеловал Мими руку, вскинул голову и провозгласил:
– Добро пожаловать, дорогое дитя!
Мими радовалась, что Тоби похож на отца, а не на мать. Длинноносая, со скошенным подбородком, сухая и седая, леди Фэйн согнулась пополам, словно тополь на ветру. На самом деле она отнюдь не была такой хрупкой, какой казалась. На людях она вела себя скромно, как и подобает жене великого человека, но именно она обладала даром предвидения, необходимыми финансами и амбициями, благодаря которым процветало нынешнее поколение Фэйнов.
Как и предсказывал Тоби, его практичная мать повела себя так, словно ее сын женился на особе королевских кровей.
Леди Фэйн восхитилась розовым костюмом Мими (хотя подумала, что он абсолютно не подходит для путешествия), спрашивала мнение Мими, смеялась робким шуткам невестки и многословно интересовалась, удобно ли ей. В котором часу прислать горничную, чтобы та занялась ее прической? В какое время подать завтрак? Не хотела бы она взглянуть на розарий?
К тому моменту, когда свекор заканчивал показ галереи предков, Мими стала несколько теплее относиться к нему. Старикан был настолько по-театральному добр, что Мими ощутила себя на сцене и, следовательно, в безопасности.
Впрочем, после часа, проведенного в обществе свекра, Мими казалось, что за это время в ее несчастную голову постарались впихнуть годовой курс истории с такой же скоростью, с какой откармливают индеек к Рождеству.
Актерская династия Фэйнов зародилась в шестнадцатом веке.
У жены сэра Октавиуса тоже была не менее внушительная театральная родословная. Она родилась в Нью-Йорке, но была прямым потомком британского актера-управляющего Луи Хэллама. Именно он привез британскую систему гастролей в Америку, когда его труппа высадилась в 1752 году в Вильямсбурге, штат Виргиния.
Шестьдесят два года спустя восемнадцатилетняя Ада Хэллам, очкастая и длинноносая, увидела шекспировскую труппу Фэйна. Молодой Октавиус Фэйн играл удалого Меркуцио, а его отец – Ромео. Ада увидела восемнадцатилетнего грациозного Меркуцио. У него была совершенная внешность. Как только занавес скрыл пузатого Ромео и не менее крупную Джульетту, Ада вытерла очки и со всех ног бросилась за кулисы.
Месяцем позже Октавиус женился на Аде, или она женила его на себе. В любом случае именно она принимала решения, когда пара вернулась в Лондон и устроилась в новом доме в Челси, купленном на деньги из приданого Ады.
В 1901 году королева Виктория произвела Октавиуса в рыцари. Властная, экономная, амбициозная Ада стала леди Фэйн.
Мими знала, что только трое из девятерых детей Ады выжили. Младший, Тоби, стал неожиданным и неприятным сюрпризом на сороковом году жизни Ады. К этому времени у леди Фэйн было достаточно других интересов, так что ее последний ребенок, родившийся очень хрупким, был в буквальном смысле воспитан сначала няней, а потом гувернером.
В десять лет замкнутый, спокойный Тоби заразился туберкулезом, поэтому его отправили в район озер вместе с наставником. По обычаям того времени он должен был либо выздороветь, либо умереть. Через полтора года Тоби, ставший к тому времени настоящим книжным червем, был объявлен здоровым. Он вернулся в Челси. Мать не заметила его возвращения так же, как она не заметила его отсутствия. Орландо, ее старший сын, вот кого она любила. Но он умер от тифа после спектакля, данного специально для королевы в Виндзорском замке. Все знали, насколько там плохая вода.
Ознакомившись с историей семьи Фэйн, Мими поняла, насколько должны были быть разочарованы родители Тоби. Несмотря на их собственную плодовитость, их замужняя дочь Кассандра так и осталась бездетной, хотя ей уже исполнилось сорок пять. Тоби было почти двадцать семь, но династия Фэйнов явно должна была прекратиться вместе с ним.
На выложенной камнем и обсаженной цветами террасе лакеи в темно-зеленых ливреях и жилетах в желтую полоску разливали великолепное сухое шампанское для гостей леди Фэйн. Гостей пригласили после тщательного отбора, чтобы они как можно быстрее разнесли по всему театральному миру, насколько остроумна, насколько хороша собой, насколько восхитительно забавна маленькая ширма Тоби. Мими представили мисс Лилиан Бейлис, даме в очках, чье лицо напоминало пудинг.