Во время ленча молодые Фэйны отпраздновали свое сладострастное примирение в ресторане «Берторелли». Макс заказал испанское шампанское. Он поднял бокал, и тут кто-то дружески хлопнул его по плечу. Макс обернулся и увидел Комиссаржевского, который, следуя тайному уговору с Физз, тоже решил заглянуть в этот ресторан. Физз торопливо извинилась и ушла, сказав, что ей необходимо «припудрить нос».
Комис уселся за столик, взял вилку Физз, зацепил у Макса из тарелки кусочек телятины и со своей обычной лисьей улыбкой произнес:
– Знаешь, Макс, ты, вероятно, совершил ошибку, использовав все, чему научился в самой первой своей постановке… Спектакль получился перегруженным.
К тому времени, как Физз вернулась, Макс уже согласился снова бесплатно работать с Комиссаржевским в качестве помощника режиссера в театре Барнса.
В «Минерве» шло новое ревю под сочным названием «Пьем до дна!». В гримерной Дэйзи застегивала на Мими костюм авиатора, а та натягивала кожаный шлем.
Дэйзи, помявшись, спросила:
– Тебе не кажется странным, что Макс никак не может найти себе работу? Я понимаю, времена сейчас тяжелые, но, если у тебя есть хоть какое-то влияние, они никогда не бывают настолько плохими.
Мими слушала ее вполуха, подняв голову и застегивая под подбородком неподатливую пуговицу.
Дэйзи потуже затянула кожаный пояс костюма и мрачно продолжала:
– За этим что-то кроется, я нутром чую.
Мими тут же насторожилась. «Нутро» Дэйзи еще никогда не ошибалось.
– После шоу я отправлюсь прямо в театр «Король Вильям».
– А до завтра это не подождет?
– Нет, иначе я не усну, – ответила Мими.
Из ложи у самой сцены в театре «Король Вильям» Тоби смотрел пятое представление «Загадки Марсден-мэнор». После премьеры он всегда присутствовал на спектакле следующие две недели, делая пометки в блокноте.
Мими нашла Тоби в ложе. Она передала ему слова Дэйзи, но муж ничуть не удивился. Очень неохотно он рассказал Мими о ссоре Макса с Бэзилом Дином.
– Вот как! Значит, он оказывает дурное влияние на труппу?! – с возмущением повторила Мими. – Какая чушь! Макс просто не дает наступить себе на горло, вот и все!
– Безусловно.
– Что ж, тогда мы сами дадим нашему мальчику шанс. Мы же можем себе это позволить, правда? И не смотри на меня так, словно кошку стошнило в твои домашние туфли! – Мими с вызовом посмотрела на Тоби. – Почему бы Максу и Физз не сыграть вместе на сцене «Минервы»?
– Но у Физз контракт с «Олд Вик». Ее и так уже отпускали сыграть Джульетту.
– Я поболтаю с Лилиан. Ее театр давно нуждается в покраске.
Тоби торопливо сказал:
– Возможно, до этого мне следует поболтать с Физз… Если, конечно, эта парочка появится у нас в следующее воскресенье.
Воскресенье, 23 февраля 1930 года
Физз уютно устроилась в потертом красном кожаном кресле в кабинете Тоби. Доведенная до отчаяния, она снова пришла к свекру за советом. Мать тревожить не хотелось, а критиковать Макса в присутствии Мими не имело никакого смысла.
Медленно, запинаясь, Фиэз спросила Тоби, может ли он понять, почему Макс, вне всякого сомнения любящий ее, недоволен ее успехом, хотя она рада любому его достижению.
Тоби, наливавший херес, постарался, чтобы его голос звучал спокойно и убедительно:
– Мужчины до сих пор боятся, что их сочтут слабыми, не имеющими власти, зависящими от женщины, как в детстве, когда им приходилось подчиняться матери.
– Правильно, давайте во всем обвиним женщин!
Тоби рассмеялся:
– А кто растит мальчиков, внушая им, что женщины – существа слабые, зависимые, послушные и покорные?
Но Физз даже не улыбнулась в ответ.
– Но это не дает права Максу унижать меня на людях.
Тоби налил ей еще хереса.
– Ты зарабатываешь больше его.
– Мне надоело такое объяснение всем неприглядным поступкам моего мужа! Ему что, больше понравится, если я стану зарабатывать меньше, чем он?
– Да, вероятно. Деньги – символ власти. Чем больше у человека денег, тем больше у него власти и больше уважения. Так как всем известно, что ты зарабатываешь больше Макса, он подсознательно боится, что люди уважают тебя больше, чем его.
Физз помолчала. Это казалось смехотворным, но, судя по всему, Тоби был прав.
Старший Фэйн добавил:
– Возможно, ваши отношения улучшились бы, если бы ваши имена стояли рядом на афише.
– Разумеется! Но это невозможно…
– Отчего же? – Тоби снова подлил невестке хереса.
Физз замялась, потом выпалила:
– Но с какой стати?!
Тоби вздохнул. Эта тема была ему знакома. Он надеялся, что Физз не превратится из настоящей звезды в актрису. Такие донимают режиссера спорами (это называется «творческим подходом»), критикуют его (это подается под маркой «дружеской помощи») и упрямо стоят на своем, уверяя, что отстаивают свою точку зрения. Тоби умел останавливать подобных «звезд».
Сейчас он нежно улыбнулся Физз:
– Ты хочешь быть одинокой звездой или звездой, живущей в счастливом браке?
Тоби посетил Комиссаржевского и попросил его стать режиссером спектакля, но Комис отказался, пожав плечами:
– У меня и без того много работы. Почему бы вам самому не заняться режиссурой, Тоби? Пусть это будет семейное дело, очень хороший рекламный ход. Все Фэйны в одном маленьком театре! Что вы собираетесь ставить?
– Мы еще не решили.
Комис заговорщически улыбнулся:
– Если вы решитесь на «Много шума из ничего», тогда я помогу Максу.
– Отлично, – просиял Тоби. Они с Комисом оба понимали, что Физз и Макс – это живое воплощение Беатриче и Бенедикта. Может случиться, что таким образом их жизненная драма обретет хороший конец.
В день премьеры с Максом произошло небольшое чудо. Когда он вышел на сцену, то и в самом деле ощутил себя Бенедиктом. Макс снова пережил то чувство, которое привлекло его к Физз. Они вдруг снова оказались равными – страстные любовники с сильной волей, сражающиеся за власть и наслаждающиеся этой борьбой. Помимо их воли, Бенедикт и Беатриче – или это были Макс и Физз – снова испытали большую, ничем не омраченную любовь.
Макс больше не считал Физз младшей сестрой, которая осмелилась опередить брата. Он настоял на том, чтобы Физз одна вышла на последний поклон. Макс хотел, чтобы все аплодировали его возлюбленной. И отношения, возникшие на сцене, не исчезали еще долго после того, как опустился занавес. Молодые Фэйны вновь обрели то, что когда-то соединило их.
Пятница, 4 апреля 1930 года
Критики отреагировали по-разному. Физз получила заслуженные похвалы. Был отмечен и великолепный дебют Макса в семейном театре, хотя один критик все-таки написал, что от Фэйна ожидали большего и что семейный талант пока не слишком бросается в глаза в самом младшем поколении.
Макс немедленно потерял только что вновь обретенную уверенность в себе.
Вечером, когда они ехали по Стрэнду в открытой машине Макса, Физз убеждала его:
– Забудь об этих ублюдках, дорогой. Я не читаю ни слишком хвалебных отзывов, ни плохих. Таким образом, я избегаю как излишней самоуверенности, так и депрессии.
– Тебе все просто.
– А почему бы нам не играть чуть легче? – вдруг предложила Физз. – Мы могли бы побольше веселиться.
Позже, уже на сцене, Физз подошла совсем близко к Максу и, незаметно для зала, легко потерлась о чресла своего Бенедикта. К ужасу Макса он ощутил мощную эрекцию, ужасно заметную в канареечно-желтых узких панталонах. Он тут же отвернулся от зала.
Максу пришлось заканчивать сцену спиной к публике. Остальные актеры сочли это замечательной шуткой. Когда Макс мрачнее тучи вылетел со сцены, его приветствовали смешки: