Постепенно жизнь снова стала нормальной. Открылись кинотеатры и театры. И все-таки, несмотря на отсутствие нацистов, жизнь стала куда более опасной и трудной для британцев. Мими много времени проводила в очередях за продуктами, потому что у Тоби, все еще управлявшего театрами, на это не было времени, а артрит Дэйзи немедленно заявлял о себе, стоило ей простоять лишних пять минут. У Мими камень с души свалился, когда к ним переехала Джесси. Кулинарные способности Дэйзи сводились к открыванию консервов и завариванию чая. Овсянка у нее всегда подгорала. Сама Мими умела еще меньше. Тоби сурово запретил пользоваться черным рынком. Не говоря уже о моральных соображениях, наказание было просто драконовским. Но Джесси обладала чудесной способностью растягивать паек. Что, впрочем, напрямую зависело и от огромного количества друзей, которые, казалось, были счастливы дарить ей кроликов и дичь. Если бы Джесси была одной из шестнадцатилетних красоток из нового ревю «Минервы» «Не свисти!», тогда Мими могла бы понять, почему мясник постоянно подкидывает ей лишний кусочек. Но Джесси даже в молодости не была красавицей.
Все жители дома на Фицрой-сквер согласились, что он теперь напоминает меблированные комнаты их молодости, только без запаха тушеной капусты и без линолеума в спальне.
Мими была относительно счастлива, тем более теперь, когда она знала, что Макс занят безопасной канцелярской работой. Она двигалась по дому, напевая, и умолкала только тогда, когда рисовала, пользуясь старыми школьными красками Макса. Из-за этого проклятого Гитлера Мими сама рисовала рождественские открытки, вместо того чтобы заказать их, как обычно, в «Фортнум и Мэйсон» и разослать старым актерам, включая всех оставшихся в живых из труппы Джолли Джо, за исключением, разумеется, Этой Суки.
Пятница, 17 ноября 1939 года
Холодным осенним утром Мими стояла у двери своего дома и ждала почтальона. Получив почту, она жадно стала просматривать пришедшие письма – брошюрка из Министерства питания, тоненькое письмо от Макса для Физз и… Мими с интересом посмотрела на плотный официальный конверт с адресом американского посольства. Оно было адресовано Максу в клуб, а оттуда отправлено на его домашний адрес.
Заинтригованная, Мими вскрыла конверт и достала оттуда еще один – бледно-голубой, без марки. Мими перевернула его и увидела детский корявый почерк. Стелла О'Брайен, а дальше фешенебельный адрес в Париже. Ага, значит, конверт был без марки, и его переслали из американского посольства в Париже в американское посольство в Лондоне. Что бы это значило?
Мими не смогла устоять.
Как только Джесси отправилась в свой обычный поход за провизией, Мими проскольнула на кухню, поставила чайник, над паром вскрыла конверт, а потом торопливо вернулась к себе в спальню. Она села в неудобное гамлетовское кресло, стоявшее когда-то в кабинете Лилиан Бейлис и после ее смерти в 1937 году перешедшее по наследству Мими, и вцепилась в подлокотники, снова почувствовав силу и уверенность Лилиан.
Мими не хотела вскрывать конверт. Она инстинктивно чувствовала, что в этом письме плохие новости. Но она также знала, что ей следует действовать быстро, прежде чем клей на конверте застынет снова. В конце концов она, вздохнув, вытащила листок бледно-голубой бумаги из бледно-голубого конверта и принялась читать. На четвертой странице она прочла замечательную новость о том, что Стелла беременна, и их с Максом ребенок родится в середине апреля 1940 года. Это было как взрыв. Мими поняла, что у них с Бетси будет общий внук. Незаконнорожденный.
После долгих раздумий Мими решила при следующей встрече отдать письмо Максу лично, чтобы увидеть выражение его лица. Она не хотела, чтобы у него было время для выдумывания красивой лжи.
Когда Мими рассказала о новостях Тоби, тот был изумлен не меньше ее.
– Судьба! – воскликнул он.
Мими печально сказала:
– На этот раз Макс развел огонь прямо под своей задницей.
– Именно об этом я и говорю.
Глава 22
Четверг, 30 ноября 1939 года.
Фицрой-сквер
Посреди ночи Физз зажгла свет в спальне своей матери. Ей не нужно было ничего говорить. Она просто посмотрела на Джесси своими огромными синими глазами, особенно яркими на побелевшем лице. Ее живот был уже очень заметен сквозь ткань нежно-розовой фланелевой ночной рубашки.
Джесси резко села в постели.
– Почему ты без халата?
– Мамочка, у меня началось. – Физз посмотрела вниз, и Джесси увидела мокрое пятно на ковре.
– Но ведь еще только шесть месяцев!
– Я знаю, – ответила испуганная Физз.
Она была уверена, что ее ребенок умер. Она больше не чувствовала, как он шевелится.
Джесси торопливо завернула дочь в собственный халат, велела ей потихоньку одеваться и побежала будить Мими и Тоби.
Физз было так страшно и тяжело, что она не стала одеваться, а просто натянула высокие ботинки матери. Тоби в конце концов нашел такси, и три женщины поехали в женскую больницу в Сохо.
Около года спустя после свадьбы у Физз был ранний выкидыш. Тогда ее пронзила острая, разрывающая боль. В больнице гинеколог сказал Физз, что выкидыш никак не отразится на ее способности в будущем иметь детей. Двадцатилетняя Физз не стала уточнять, что очень рада случившемуся. Сидя в такси, Физз закусила губу, вспоминая тогдашнее чувство облегчения и сравнивая его с ее нынешним отчаянием.
В больнице Физз сразу отвезли в родовой блок, и вскоре она родила мальчика. Как только рассвело, больничные власти немедленно вызвали священника, который окрестил крохотное существо. Младенца назвали Патриком.
У Патрика было очень мало шансов остаться в живых. Сразу после рождения его завернули в одеяльце и положили в кислородную палатку в очень теплой комнате для выхаживания недоношенных детей.
Тоби не знал о рождении внука, потому что после того как он отвез женщин в больницу, Физз упросила его разыскать Макса. Тоби послушно отправился на Пиккадилли-серкус, где даже в военное время можно было взять такси. Он выехал в Портсмут первым же поездом с вокзала Ватерлоо.
Тоби сам поехал в Портсмут, потому что Макс как можно быстрее должен был узнать о том, что произошло. Письмо вполне могло затеряться.
Выйдя с вокзала, он остановил старый «Остин». Тоби объяснил шоферу, что ему срочно надо добраться до Сент-Томас-стрит. Водитель помчался со скоростью, превышающей все ограничения. Когда Тоби забарабанил в дверь, в коридор высыпали все обитатели дома, зевающие молодые люди в пижамах. Единственным, кто не вышел, был как раз Макс, спокойно спавший в задней комнате на последнем этаже.
Тоби разбудил его. Макс пулей слетел с кровати, мгновенно оделся, засыпая вопросами отца.
– Папа, здесь нет телефона. Мне придется на велосипеде съездить в порт и попросить увольнительную на сорок восемь часов. Я не могу уехать просто так, меня в порошок сотрут. – Он вдруг замолчал. – Может быть, Гай Финдли одолжит мне свой мотоцикл?
С этими словами Макс выбежал из комнаты. Вдруг разом потерявший все силы, Тоби устало присел на кровать. Вскоре появился довольный Макс.
– Бак полон, и потом ребята отдали мне свои купоны на бензин. – Мотоцикл Гая был просто мечтой любого гонщика, с мощным мотором и мягким ходом. Добравшись до конторы, Макс сумел дозвониться до своего командира. Тот принес все необходимые бумаги и выдал Максу увольнительную на сорок восемь часов по семейным обстоятельствам.
Тоби, уже севший в поезд до Лондона, простоял всю дорогу в коридоре.