Кстати, это правда, Роб работает в конной полиции. Полагаю, он знает, как ездить верхом. Однако я за все те годы, что его знаю, ни разу не видела его верхом.
В любом случае, Роб подъехал ко мне и, выгодно возвышаясь надо мной в седле, сказал:
— Помни, что я говорил тебе о лошадях.
А потом повернулся и присоединился к остальным. Ряды разомкнулись, пронеслись по обе стороны от меня, и через пару мгновений их уже и след простыл. В этот момент я проснулась.
— Хорошо, что ты проснулась, — улыбнулась Мойра. — Я тебе поесть принесла. Потом ты примешь душ и оденешься. У тебя есть сорок пять минут до начала выступления Джаспера Робинсона.
Будучи сторонником соблюдения правил этикета, я думала, что смерть под копытами лошади одного из делегатов такой маленькой конференции, как эта, остановит череду выступлений, хотя бы на один день. Но я забыла, что это была не настоящая конференция, по крайней мере, не настолько, как думал Гордон Фэйеруэтер. Главным был фильм. Так что, как говорится, шоу должно продолжаться.
Я знала, что мне что-то снилось, и чувствовала, что есть нечто такое, что я должна вспомнить, но что бы это ни было, все улетучилось. Я себя чувствовала гадко и глупо, словно после пьянки, и мне совсем никуда не хотелось идти, но Мойра была настойчива. Я знала, что она права, но всё это казалось слишком сложным.
Конференц-зал был полон, когда мы пришли. Можно было встать только сзади. На мгновение я подумала, что смогу уползти обратно в кровать, но Рори занял для нас места. Мойра села рядом с Рори, а я между Гордоном Фэйеруэтером, который, очевидно, решил все же посетить эту сессию, и Сетом Коннелли, экспертом по ронгоронго. Альберт Моррис, Джудит и Льюис Худ, Эдвина, Энрике и Ивонна сидели сразу за нами. Я надеялась, что Гордон не начнет кричать во время выступления Робинсона, поскольку на сегодня переживаний мне уже хватало, и моя голова начинала болеть. Над левым глазом начало ныть, и, когда камера с сопровождающим ее прожектором захватила в кадр толпу, мне пришлось прикрыть глаза. К тому же я чувствовала себя неуютно в середине ряда. В другом здании был еще один конференц-зал, побольше этого, и я никак не могла понять, почему его не использовали. Как глупо с моей стороны! Совершенно ясно, что я никогда бы не достигла успехов в связях с общественностью, потому что, как только я упомянула об этом Мойре, она заметила, что зал казался набитым до отказа.
Примерно через пятнадцать минут после назначенного срока свет в зале приглушили, что было облегчением, хотя и временным, и Джаспер Робинсон появился из-за кулис, сопровождаемый музыкой, напоминавшей гимн. Я вяло подумала: «Уж не угодила ли я по ошибке на какое-то собрание по возрождению веры?» Робинсон, подпрыгивая, поднялся по ступенькам к микрофону, он улыбался и махал, как проповедник, руками (или он мне напомнил кандидата в президенты?). Я не могла решить. Мойра начала хихикать, Гордон Фэйеруэтер поднял глаза к небу в надежде найти там поддержку, а Рори, уставившись на свои ботинки, покачал головой от удивления. Мне захотелось расстаться с содержимым желудка.
Помещение, возможно, и было небольшим, но экран на одной из стен был огромным, как и голова Джаспера Робинсона на его фоне. «Ну, прямо рок-концерт», — решила я. Не пародия на предвыборную кампанию, не религиозное собрание. Рок-концерт. И я оказалась права, потому что как раз в этот момент появилась группа танцоров в традиционных одеждах Рапа-Нуи, им помогали музыканты и две поющие женщины. Джаспер покачивался и хлопал в такт музыке. Я огляделась. Все, за исключением Рори, Фэйеруэтера и меня, казалось, подхватили ритм. Даже Мойра улыбалась, но она, возможно, просто смеялась над абсурдностью происходящего.
Затем разогрев публики закончился так же быстро, как и начался, и танцоры, которые, кстати, великолепно выступили, даже если контекст и был несколько странным, исчезли со сцены. Помню, я подумала, что, когда мне полегчает, я, возможно, захочу посмотреть это выступление еще раз. На большом экране появилась фотография с изображением моаи, а поперек нее надпись «Рапа-Нуи: тайна раскрыта».
— Добрый вечер, дамы и господа, коллеги и те, кто любит знания, — начал Робинсон. Раздались аплодисменты. Полагаю, никто в зале не был готов допустить, что он ненавидит знания. — Сегодня здесь я представлю на ваше суждение мою последнюю работу над тайной моаи Рапа-Нуи. — Он снова сделал паузу, и в зале снова раздались аплодисменты. — Мне бы хотелось начать с небольшого вступления к моему докладу.
На экране появилась фотография улыбающегося пожилого мужчины в голубой рубашке и шляпе от солнца.
— Мне посчастливилось работать с недавно покинувшим нас Туром Хейердалом, — сказал Джаспер. — Он был моим вдохновителем на протяжении всей моей жизни. Он был не просто археологом, как многие в этом зале любят отмечать, им двигала яростная приверженность своей работе. И сегодня его смерть — невероятная утрата. Остров Пасхи, я знаю, был очень дорог ему. Он верил, как большинство из вас знают, что моаи острова Пасхи были высечены людьми с континента Южной Америки, людьми с высоко развитыми навыками работы по камню, и представителями той утонченной культуры, что создала величественные города в Перу и Боливии.
В течение пятидесяти лет эксперты, некоторые из них сейчас присутствуют здесь, — продолжал свое выступление Робинсон, придав своему тону нотку сарказма, произнося слово «эксперты», — пытались доказать, что заселение Рапа-Нуи с востока, с континента, невозможно. И сегодня мой вопрос для всех нас звучит так: что если эти эксперты заблуждаются?
— Только не по новой, — вздохнул Рори.
Появился новый слайд: Существует большое количество археологических данных, свидетельствующих о раннем заселении Рапа-Нуи полинезийцами. Если жители Южной Америки поселились на Рапа-Нуи, то где доказательства? Рори Карлайл. Рори и Гордон обменялись взглядами, при этом у Рори он был страдальческим.
— Хейердал прекрасно знал, что полинезийцы поселились на Рапа-Нуи, доктор Карлайл, — обратился к нему Робинсон. — Но он также твердо верил, что было две волны поселенцев на острове: одна из Южной Америки, что принесла Рапа-Нуи великих каменщиков, и вторая — из Центральной Полинезии. Какие же доказательства, подтверждающие это, у него были? Во-первых, — на экране появился слайд: Фелипе Тепано сидит на камне, его окружают дети — все явно внимательно слушают. Позади них — пара лошадей, и на мгновение я вновь перенеслась в свой сон. В этот момент моих воспоминаний в выставочном зале «Макклинток и Суэйн» была лошадь. Во сне я подумала, что это крайне необычно и совсем не лучшая идея, но, казалось, Клайва это вообще не волновало. К сожалению, в жизни он не был таким благоразумным. Мной овладело чувство, что мне нужно было что-то сделать или вспомнить, но что бы это ни было, оно зависло где-то на границе моего сознания, но так и не обнаружило себя. Я переключила свое внимание обратно на Джаспера Робинсона.
— Устные традиции Рапа-Нуи повествуют о двух волнах поселенцев на острове. Одна из историй, конечно, о Хоту Мату'а, первом короле, или Арики May. Но существует история о семи других, что прибыли до Хоту Мату'а, а также есть рассказы о бледнокожих рыжеволосых людях на острове. Существует даже вероятность, что сам Хоту Мату'а был бледнокожим. Мы знаем, насколько веками ценилась здесь бледная кожа, людей даже сажали в пещеры, чтобы сделать их кожу еще бледнее. Те, кто не принимает теории Хейердала, довольствуются тем, что верят в народные сказания о прибытии Хоту Мату'а, но игнорируют истории, повествующие о прибытии других людей. Это вряд ли можно назвать научным подходом.
Но является ли это устное творчество, сомнительное в любые времена, единственным пунктом обсуждения сегодня? Нет.
На экране появилась фотография, изображающая картофель.
— Только не надо опять про картошку, — услышала я голос Льюиса Худа, сидевшего за нами.
— Переходите к делу, а? — проворчал Альберт Моррис.