— Фэйеруэтер, — догадалась я. Фуэнтэс ничего не сказал.
— Но Фэйеруэтер не знал Дэйва Мэддокса, ведь так?
Снова Фуэнтэс ничего не сказал.
Именно Габриэла вставляла палки в колеса в процессе работы, если выражаться языком Джаспера. Фэйеруэтер преподавал в Австралии и он знал Джаспера и Габриэлу, но не было никаких доказательств, что он был знаком с Дэйвом Мэддоксом. Остальные Моаиманьяки знали Дэйва и Джаспера, но откуда, черт возьми, они могли знать Габриэлу? Было очень мало людей, кто был знаком со всеми тремя жертвами: Мойра, я и Кассандра де Сантьяго, которая была насквозь поддельной, на мой взгляд. Я не могла ручаться за Кассандру, но была уверена, что ни я, ни Мойра не бывали в Австралии. На ум приходил только один человек, который знал всех трех и который, я знала наверняка, бывал в Австралии.
— Рори Карлайл, — наконец сказала я.
Фуэнтэс улыбнулся. Я приняла это за согласие.
— Мотив? — спросила я. — Какой тут может быть мотив? Вы скажете, профессиональная зависть Джаспера, но это вряд ли относилось бы к Дэйву и, конечно, никоим образом к Габриэле.
— Мы работаем над этим, — заверил Фуэнтэс. — И, кстати, вам бы следовало поинтересоваться, где ваша подруга — сеньора Меллер. Ее сейчас допрашивают в участке.
— ЧТО?! Да какие у вас основания для ее допроса? — негодующе воскликнула я.
— Мне не следует вам говорить этого, но скажу, учитывая то, как вы мне помогли. Возможно, вам следует проследить, чтобы получить некоторую юридическую помощь. На этот раз я не допустил той же самой ошибки. Когда мы пошли к доктору Карлайлу, один из нас отправился к задней двери. Вашу подругу поймали там на выходе.
— И что? — все еще не понимала я. — Визит к другу не является преступлением, да и уход через заднюю дверь, потому что полицейская машина подъехала к передней, — тоже необязательно преступление.
— Преступление, если она забирает с собой дощечку Сан Педро с ронгоронго, когда уходит, — возразил он.
— Я не верю в это! — отрезала я.
— Поверьте, — настаивал он. — И да, наше обвинение против доктора Карлайла зависит, в некотором отношении, от того, что дощечка с ронгоронго была у него. Вам будет приятно услышать, что, прежде всего, я не думаю, что ваша подруга украла ее, как и не считаю, что она убила кого-либо. Но не стоит отрицать, что она помогала и в какой-то мере содействовала преступнику, и при ней обнаружили краденое имущество. Ведь это вы рассказали мне про эту дощечку с ронгоронго?
Но разве это была не великолепная идея?
— Я хочу поговорить с ней, — попросила я.
— У вас будет такая возможность, когда мы закончим допрос, — пообещал он.
— Мойра! — набросилась я на нее тремя часами позже. — Как ты могла?!
Она выглядела измученной. Она принимала какие-то лекарства, когда мне позволили увидеться с ней.
— Как я могла? Это от человека, который помог — знаешь кому — попасть — знаешь куда, а потом принес этому же самому человеку еду и воду? Ты верила в него, а я верю в Рори. Разница в том, что меня поймали, а тебя — нет. Когда мы увидели, как все эти полицейские машины остановились у домика для гостей, где он остановился, он просто показал мне дощечку. Так что я попыталась вынести ее из дома, потому что я подумала, что для него будет нехорошо, если увидят, что она у него.
— Для него на самом деле плохо, что она у него, — согласилась я.
— Он говорит, что Джаспер разрешил Рори в обмен на интервью для фильма (лучше так, чем ничего), взять дощечку на несколько часов, чтобы получше изучить ее. Рори дал интервью, сказав что-то достаточно подходящее, думая, что если он выяснит, что это подделка, то тогда он просто возьмет свои слова обратно. Но потом он не смог найти Джаспера утром, чтобы вернуть ее. А когда оказалось, что Джаспер мертв и, очевидно, убит, он не знал, что с ней делать, и во сей этой неразберихе просто забыл про нее.
— Понятно, — сказала я, доставая ручку и бумагу из сумки.
«Это официальная версия, — написала я, прикрывая бумажку. — Где он на самом деле достал ее?»
— Ты не захочешь знать, — прошептала она, глядя на охранника около двери.
— Нет, захочу, — прошептала я в ответ.
Она взяла ручку. «У Гордона Ф.», — написала она.
— Не верю, — замотала я головой.
— Я же говорила, — вздохнула она. — Знаешь, что еще?
Она снова взяла ручку и бумагу. «Рори считает, что она подлинная», — написала она.
— Без шуток? — спросила я.
— Без шуток, — подтвердила она. — Ну, вот, вляпались по самое «не хочу». Я хочу домой, Лара.
— Ладно, — сказала я. — Я займусь этим. Я поговорю с адвокатом Гордона и узнаю, не возьмется ли он и за твой случай. Просто побудь здесь. Ты неважно выглядишь.
— Я в порядке, — заверила она меня, но я знала, что это не так. Я постоянно наблюдала, как она принимает какие-то лекарства — то снотворное, то таблетки, которые, с ее слов, были витаминами. Но теперь я не была уверена, были это таблетки от головной боли или от расстройства желудка. Я внезапно осознала, что Мойра не была со мной полностью откровенна по поводу состояния своего здоровья. И вот теперь она находилась в полицейском участке, так далеко от дома.
До сего момента я все твердила себе, что это не мое дело. Я позволила втянуть себя во все это, когда, действуя скорее инстинктивно, чем из здравого смысла, я помогла Гордону выбраться через заднюю дверь его дома. Именно это и пыталась сделать Мойра для Рори. Когда Гордон получил своего адвоката и выбрался из пещеры, я снова стала твердить себе, что это не мое дело, меня это не касается, однако без особого успеха. Теперь же Мойре предстояло провести очень долгое время в Чили, если выяснится, что Рори виновен в убийстве. Теперь это очень даже меня касалось.
Я считала, что Рори не убивал тех двоих и не пытался убить дочь своего друга, Гордона. И я не изменила своего мнения насчет Гордона несмотря на последнее его разоблачение. Несомненно, мне нужно было найти кого-то, кто имел связь со всеми тремя, даже четырьмя, жертвами. Мне пришлось признать, что самоубийство Сета было связано со всем этим. Он сказал, что ему жаль, что он хочет искупить содеянное. Он явно знал Дэйва, он сказал, что Дэйв и Джаспер давно знакомы друг с другом.
На ум приходило много людей, у которых были причины ненавидеть Джаспера и, возможно, даже способных убить его. С Дэйвом было сложнее, потому что единственный человек, приходивший на ум, который захотел бы заткнуть ему рот, был сам Джаспер. Здесь наверняка было что-то еще.
Я вернулась в отель с кучей мыслей, схватила несколько вещей, необходимых Мойре, и завезла их в участок к карабинерам перед тем, как ехать в город. Я решила, что было несколько областей, недостаток знания в которых служил серьезным препятствием для выяснения всех моментов. Я составила из них список и дала себе двадцать четыре часа, чтобы выяснить, что же мне надо сделать, чтобы вытащить Мойру из тюрьмы.
Самым первым пунктом шел маленький вопрос о дощечке с ронгоронго и то, что она была у Гордона, по словам Рори. Вторым пунктом был вопрос о родственной связи Гордона и Габриэлы и где нашли Габриэлу. Мне нужно было поговорить с Викторией или Гордоном об адвокате для Мойры, так что я решила убить двух зайцев одним выстрелом, нанеся визит дому семейства Фэйеруэтера.
— Все просто и одновременно сложно, — сказала Виктория, после того как я позвонила адвокату, который, к сожалению, снова был в Сантьяго, и убедила его, что ему сейчас необходимо помочь Мойре. — Гордон был вместе с моей сестрой несколько лет, и у них две дочери, Габриэла и Эдит. Эдит родилась как раз перед тем, как моя сестра и Гордон разошлись. Я не могу иметь детей, и мне ужасно хотелось своего ребенка. Это прозвучит для вас очень странно, но моя мать настояла на том, чтобы Эдит отдали мне, когда она родилась. Я была не замужем, да и сейчас, полагаю, тоже. По закону Гордон все еще женат на моей сестре. Без сомнения, для вас это звучит как инцест. Надеюсь, вы позволите все объяснить. У моей сестры много детей. У нее было шесть до того, как она вышла замуж за Гордона, два от него и еще двое родились от ее нынешнего партнера. Женщины в этом обществе очень влиятельны. Мужчины могут теоретически возглавлять семьи и занимать публичный пост вроде мэра, но, поверьте мне, в семейных делах женщины принимают все важные решения. Моя мать приняла решение и настояла на том, чтобы Эдит отдали мне. Я люблю ее как свою собственную дочь.