Пуля нашла цель, попав в грудь плотному громиле по имени Паг Парсонс. Раненый пошатнулся, свалился со ступеньки и застонал. Его синий мундир на глазах потемнел от крови. Среди общей суеты Терремант прыгнул вперед и с размаху ударил Франца по запястью небольшой утяжеленной дубинкой, именуемой ласково недди. Немец повернулся к обидчику и получил второй удар, теперь уже по голове.
Братья Джейкобс кинулись вверх по лестнице, тогда как остальные ворвались в столовую, откуда обитатели дома пытались бежать через переднее окно.
Шлайфштайна застигли врасплох, и отразившиеся на его лице злость и растерянность засвидетельствовали тот факт, что он так и не понял, что же случилось. В последний момент немец лишь успел сунуть руку в ящик стола.
— Берем живым, — бросил Бертрам, наставляя на Шлайфштайна револьвер. Его брат тем временем схватил Эмбера, повернул и, ловко накинув наручники, бесцеремонно прижал к стене.
Бертрам проделал то же самое со Шлайфштайном, который не переставая сыпал проклятиями как на английском, так и на родном языке. Быстро собрав в мешок разложенную на кровати добычу, Уильям выглянул в окно: собравшаяся на улице толпа с любопытством наблюдала за тем, как полицейские заталкивают в фургон задержанных.
Еще через минуту по каменным ступенькам провели Шлайфштайна и Эмбера. Один из экзекуторов, присев над Пагом Парсонсом, пытался определить, что можно сделать.
— Мертв, — выдохнул он, выпрямляясь, и вопросительно посмотрел на проходившего мимо Бертрама.
— Если мертв, оставь, — прошипел Джейкобс, подталкивая в спину упирающегося Шлайфштайна.
Вся операция заняла меньше шести минут. Пленных разместили по клеткам, устроенным по обе стороны фургона. Лошади дернули, колеса заскрипели, и Терремант приник к зарешеченному заднему окошечку. Зрители начинали расходиться, а к месту событий от дальнего конца улицы бежали двое констеблей.
— Пронюхали, — проворчал Терремант. — Бобби тут как тут.
Ли Чоу и Профессор уже собирались отбыть в Бермондси, когда прибежавший на Альберт-сквер Саксби принес последние новости о переполохе в районе Бишопсгейт и Корнхилл. У церкви св. Петра нашли патрульного полицейского — связанного и с кляпом во рту. Банда, обворовавшая ювелирный магазин, потеряла инструменты, и полиция уверена, что благодаря этой улике арестовать преступников удастся уже в самое ближайшее время.
Мориарти некоторое время молчал, потом с задумчивым видом, словно собираясь сказать что-то важное, повернулся к китайцу.
— Хотите, стобы я посол в Сент-Дзонс-Вуд? Быстло-быстло?
Мориарти ответил не сразу.
— Нет. Сначала ты поедешь со мной в Бермондси. При нынешней погоде выходить без надежной охраны мне что-то не хочется. Доставишь меня туда, а уже потом, если все в порядке, отправишься в Сент-Джонс-Вуд.
Поездка по тряской дороге в переполненном полицейском фургоне — не самое большое удовольствие. Места на всех пленных не хватило, все шесть клеток оказались занятыми, так что Эмбера пришлось оставить в узком проходе вместе с экзекуторами. Фургон то кряхтел под непривычным весом, то опасно раскачивался, пугая пассажиров.
К счастью, их никто не остановил, и в конце концов все облегченно вздохнули, оказавшись в знакомом, скрытом от посторонних глаз дворе.
Шесть комнат и большой широкий коридор уже ждали гостей. В холле расставили столы и стулья, в комнатах с зарешеченными окнами — узкие койки с голыми матрасами. Поскольку окна были достаточно прочными, двери предыдущие хозяева снабдили дешевыми замками, поэтому всю предыдущую неделю братья Джейкобс занимались тем, что вдобавок к старым замкам ставили новые, прочные, сами двери оборудовали смотровыми щелями и укрепляли железными пластинами. Помещения почистили, помыли и побелили, так что если Шлайфштайн и его люди решили, что попали в какую-то государственную тюрьму, то для такого заключения у них были веские основания.
Все они уже присмирели, хотя еще и не остыли, и на лицах многих читалась злоба и даже ярость, как у Франца, которому во время поездки постоянно твердили, что его ждет виселица, и что все видели, как он застрелил полицейского на ступеньках дома в Эдмонтоне.
Пока пленных размещали по камерам и повторно обыскивали, Спир держался в стороне. Новость о смерти Пага Парсонса стала для него тяжелым ударом — не только потому что Паг был его старым товарищем, но еще и потому что тело пришлось оставить там, в Эдмонтоне. Впрочем, он никого не винил, понимая, что другого варианта просто не было.