— С двумя масками и рубиновым ожерельем, что столь мило смотрелось на шейке леди Скоби, а теперь украсит нашу очаровательную мисс Карлотту.
Неожиданный уход Харриет поверг Кроу в отчаяние. Еще утром, когда он уходил на работу, в Скотланд-Ярд, она была дома — как всегда, улыбчивая, приветливая, милая. Она даже подала ему секретный знак, знак их прекрасной, пусть и запретной, связи. А вечером, когда он вернулся, уставший от тяжелого разговора с комиссаром, дома ее уже не было.
Новость сообщила Сильвия, в своей обычной многословной манере:
— Ничего. Только записка на кухонном столе. Такая короткая записка. «Я ухожу». И подпись — «X. Барнс». Я даже и не знала, что она — Барнс. Эта прислуга… Они не знают своего места… — И дальше, и больше все в том же духе. В какой-то момент показалось, что еще немного — и у него лопнет голова.
Ему она не оставила ничего. Никакой записки. Никакого намека на то, что было. Ничего. После обеда, наспех приготовленного Сильвией и получившегося почти несъедобным, Кроу остался в гостиной — слушать излияния и жалобы супруги и все глубже погружаться в пучину уныния и тоски.
Ночь не принесла облегчения — в воображении одна за другой возникали страшные картины того, что могло случиться. Мысли снова и снова устремлялись к ней. Ни о чем другом он не мог и думать. В результате, когда на следующий день комиссар вызвал его к себе — во второй раз за двое суток, — инспектор испытал немалые затруднения, пытаясь представить внятный отчет о принятых в свете последних событий мерах.
Комиссар остался недоволен и не стал этого скрывать.
— У нас три ограбления, в расследовании которых вы не продвинулись ни на шаг, — раздраженно-язвительно напомнил он. — Я уж не говорю о нелицеприятном происшествии в Эдмонтоне и убийстве Тома Болтона. И вот теперь, вдобавок к прочему, это дело Морнингдейла.
— Морнингдейла… — медленно, словно слышал имя впервые, повторил Кроу.
— Дорогой мой, мне нужны объяснения, а не жалкий лепет. Последние недели с вами творится что-то непонятное. Похоже, ваши мысли витают где-то далеко. Знай я вас хуже, заподозрил бы семейные неурядицы. Или, того хуже, что вы спутались с какой-то женщиной. — Последнее слово прозвучало в его устах так, словно он помянул ядовитую змею.
Кроу прикусил губу и с усилием сглотнул.
— Итак, дело Морнингдейла. Вы лично разослали памятку с именем и описанием этого человека по лучшим лондонским отелям. Вы просили известить вас о появлении этого человека. Вчера вы говорили, что это имеет какое-то отношение к профессору Мориарти. Но ни объяснений, ни подробностей я от вас не услышал.
— Я…
— Даже ваш сержант не знал, кто такой Морнингдейл и для чего он вам понадобился. И вот итог. Вчера, когда управляющий доложил о его присутствии, здесь не оказалось ни одного человека, кто знал бы, что нужно делать, а вас было не найти. В отделе расследований так не работают. В полиции так не работают. А теперь расскажите мне о Морнингдейле.
Кроу изложил историю своей переписки с Шансоном, поведал о подозрениях, поделился мыслями относительно странных вещей, творящихся вокруг отеля «Гросвенор» и в нем самом. Получилось не очень связанно и не очень убедительно. Он и сам это понял, когда закончил.
— Предположения, Кроу, — рявкнул комиссар. — Домыслы и не более того. Бессмыслица. Вы ищете человека по фамилии Морнингдейл, потому что некий бывший сообщник Мориарти якобы разговаривал с ним в Париже. Он прибывает в «Гросвенор». Там же появляются люди, выдающие себя за детективов. И туда же приходят трое французов. Управляющий пытается связаться с вами и не может. Вы не оставили никаких указаний, где вас искать и как с вами связаться. В отеле что-то происходит — ссора ли, стычка ли. Двое так называемых детективов преследуют одного из французов за пределами отеля. Морнингдейл оплачивает счета и уходит. Управляющий снова пытается найти вас. Дело доходит до того, что к вам домой посылают нашего сотрудника, и ваша хозяйка, оказывается, полагает, что вы на дежурстве. В конце концов вы все же появляетесь в «Гросвеноре», но слишком поздно — птички улетели. Вы не даете никаких объяснений того, что, по вашему мнению, могло произойти, и у нас нет ни малейших оснований подозревать, что кто-то вообще преступил закон. С некоторой натяжкой можно говорить о непристойном поведении на общественном транспорте, которое можно квалифицировать как мисдиминор.[49] Но такое случается ежедневно, и с подобного рода вещами обычно разбирается на месте констебль. Или, может быть, вы не знаете, что такими опасными штучками, как игра в зайца и собак с прыжками с омнибуса на омнибус, развлекается наша незрелая молодежь? Может быть, инспектор, вам следует надеть форму и отправиться на улицу, чтобы получше узнать, с какими трудностями ежедневно сталкивается наша полиция?
49
Мисдиминор — категория мелких уголовных преступлений, граничащих с административными правонарушениями. К ним могут относиться: нарушение правил уличного движения, мелкая кража, хулиганство, участие в азартной игре.