Не поняла, это простой акт вежливости или парень пытается за мной ухаживать? Минут через десять я держала тамблер с латте и рисунком в виде сердечка.
— А чем ты занимаешься в свободное время?
Я совсем не была расположена к разговорам, поэтому хамовато ответила:
— Крестиком вышиваю и на гуслях играю. — А потом, заглянув в грустные глаза парня, продолжила: — Прости. Читаю в свободное время книги, но исключительно на бумажной основе, не люблю электронные. Какие-то они… холодные.
Виктор радостно подхватил:
— Знаешь почему? — И, не дождавшись ответа, продолжил: — Бумага — углерод, и человек состоит из углерода. Книги и люди состоят из одного и того же вещества. Можно пойти в размышлениях ещё дальше: все атомы нашего тела когда-то родились в центре нейтронной звезды! Вот эта мысль меня потрясает! А ты что думаешь?
— Мммм, — промычала я неопределённо, всем своим видом показывая, что мне всё равно.
— Знаешь, в такую ночь хочется мечтать о чём-то далёком, может даже, несбыточном, — он коснулся моего плеча.
«Ну и мечтай, чего ко мне прицепился?» — подумала я.
— Ты мне очень нравишься, сразу понравилась, как только тебя увидел там, в редакции.
Не успела я ответить, как подошла подруга:
— А, вот вы где. — И, обращаясь ко мне, прошептала: — Тебя ищет Вадюша. Я сказала, чтобы даже не смел приближаться, не то обо всём расскажу Марине.
Я усмехнулась. Вскоре запиликал телефон.
— Что там? Любовь по SMS? — спросила Женька, опускаясь рядом на бревно.
— Ага. По WhatsApp.
Писал, разумеется, Доброкотов: «Зачем ты здесь? Специально приехала, чтобы испортить нам отдых?»
Я тут же ответила: «Не сходи с ума, отдыхай, у меня есть жених». На некоторое время воцарилась тишина, а потом снова последовало сообщение: «Кто он?»
«А вот это уже не твоё дело. Спи спокойно, дорогой товарищ», — ответила и убежала со связи, выключив телефон. Через пять минут, когда мы уже собирались уходить в свои номера, с перекошенным от злобы лицом явился Вадик:
— Не смей отключать телефон, когда я на связи.
Я дурашливо вскинула руку, будто отдавая честь:
— Так точно! — А потом повернулась к Жене, хохотнув: — Мужики, как куры, отошли на двадцать метров и уже ничьи.
— Спрашиваю ещё раз. Кто он? Кто твой жених? — Доброкотов напрягся и плотно сжал губы.
Только я хотела уже серьёзно сказать, на каком основании он так со мной разговаривает и я не его собственность, как Виктор подхватил меня под руку и, желая либо защитить нас с Женьком, либо просто позлить парня, насмешливо хохотнул:
— Я — жених. Успокоился?
Вадик на мгновение замолчал, а потом тихо просипел:
— Так и знал. — И выплюнул побелевшими губами обжигающее слово «шлюха».
— Извинись немедленно, — набычился Виктор.
— Вот ещё.
«Не хотелось бы доводить до драки, а это возможно, ребята они вспыльчивые. Всё может быть», — успела подумать я, но не успела сказать, чтобы немедленно разошлись в разные стороны, ибо Виктор отпустил мою руку и, размахнувшись, сильно ударил Доброкотова по лицу, тот, пошатнулся, но устоял, а потом в ответ неожиданно резко выбросил руку. Соперник, пропустив удар в солнечное сплетение, согнулся от боли и, не устояв, упал.
— Слабак, — зло бросил Доброкотов, плюнул и удалился.
Всё произошло за секунды.
Мы с Женей подбежали к Виктору и помогли подняться.
— Ксюшка, ну что ты молчишь как рыба об лёд? — с упрёком в голосе сказала Юрченко.
— Слова-то, конечно, есть, но в основном матерные. Ну заче-ем ты полез? Доброкотов выше тебя, плотнее, да и когда-то греко-римской борьбой занимался, — тяжело вздохнула я.
Виктор пропустил сказанное мимо ушей:
— Ничего страшного, зато перестанет, наконец, тебя преследовать.
Не хочется осознавать, что ты становишься похожей на ненавистных героинь современных мелодрам. Как правило, в фильмах есть два героя: один (все понимают) просто душка, а второй (все понимают) подлец, а героиня мечется между ними, хотя зритель уже знает, кого нужно выбирать, но бестолковая героиня ещё не догадывается.
Глава 19
После инцидента с дракой было огромное желание — немедленно накляузничать Марине о её котяре — муженьке, точнее, собаке на сене, но что-то сдерживало, ибо одно дело выпалить всё незнакомому человеку, а другое — рассказать тому, кто набивается к тебе чуть ли не в приятельницы, при встрече мило здоровается и неизменно интересуется о делах.
Я отлично понимала, чем дольше буду тянуть, тем труднее будет решиться на этот шаг: сделать приятному человеку больно.