«Уважаемая мисс Харрис, — так начиналось письмо. Похоже, в последнее время все уже забыли, как меня зовут. — С сожалением извещаем Вас о Вашей дисквалификации и лишении звания победительницы международного конкурса журнала „Совершенная женщина“ в связи с тем, что Ваш партнер, мистер Джереми Бакстер, не тот мужчина, которого вы описали в конкурсном эссе. В связи с этим нам не остается ничего иного, кроме как попросить Вас вернуть полученные Вами призовые деньги. В ближайшее время мы также известим Вас о порядке выплаты компенсации, которую Вы должны внести на наш счет за понесенные журналом расходы…»
— Боже, неужели они хотят взыскать с меня все расходы на нашу поездку? — переполошилась я.
Эмма сочувственно потрепала меня по плечу.
— Этот номер у них не пройдет, — с подкупающей уверенностью сказала она. — Если тебе и придется раскошелиться, то только за свою половину. Остальное придется выложить Джереми. На сколько, по-твоему, тянет ваша поездка?
— Тысяч на пять? — робко предположила я.
— За две недели в лачуге с соломенной крышей?
— В отдельном бунгало, в котором размещают крупнейших звезд мирового экрана, — поправила я. — Да еще с кондиционером.
— Пять тысяч фунтов стерлингов! — с благоговейным трепетом произнесла Эмма. — В жизни такой суммы не видела.
— Вместе с призовыми — пятнадцать, — вздохнула я. — Господи, что же мне теперь делать?
— Что-нибудь придумаем, — бодро сказала Эмма, подбирая с пола газету, которая только что выпала из дверной щели. — Выше нос, старушка! Давай посмотрим, что советует нам Джастин Тоупер в своем гороскопе.
— Ну как, что-нибудь хорошее вычитала? — спросила я, когда, по моим расчетам, Эмма должна была проштудировать всю газету, не говоря уж о прогнозе для Весов на предстоящую неделю.
— Тебя интересует только то, что звезды говорят? — осведомилась Эмма. — Или правду тебе сказать?
Не дожидаясь моего ответа, она подтолкнула ко мне газету. На развороте красовалась фотография Дэвида. Вид у него был мученический, словно на картине с изображением святого Себастьяна.
«Британская Боббит измывалась надо мной, даже находясь на другом конце света», — гласил заголовок. Ниже следовала фотокопия открытки, которую я по глупости отправила Дэвиду с Антигуа. Выделены были слова «член» (окончание слова было тщательно затушевано, я ведь писала о членах клуба) и «пекло».
И это было еще не все. На следующей странице меня подстерегали новые неприятности. Поначалу я даже не узнала женщину, у которой было взято интервью. Я привыкла видеть Шелли в вечернем платье, а «Сан» поместила ее фотографию в бикини с кружевами.
«Несчастный раб этой сексуально озабоченной злодейки умолял меня о спасении!» — кричал заголовок. От следующей фразы по моей спине пробежал холодок. «Пока эта психопатка отсыпалась после тяжелого похмелья, очаровательный компьютерный гений предавался со мной любви под звездным карибским небом».
— Что за чушь? — возмутилась Эмма, заглядывая мне через плечо. — Ты же говорила, что вы с ним ни на минуту не расставались.
— За исключением одной ночи, — со вздохом призналась я. — В тот вечер я перебрала коктейлей, и меня уложили в постель. А Джереми сказал, что идет прогуляться под луной. Но он уверял, что гулял один.
На мгновение лицо Эммы посерьезнело, но затем она заставила себя улыбнуться.
— Значит, так оно и было, — промолвила она. — А эта дрянь все выдумала.
— Я уже ни в чем не уверена, — призналась я, вспоминая, каким волком смотрела на меня Шелли следующим утром. Тогда я думала, что она просто презирает женщин, не умеющих пить, но теперь картина предстала передо мной в ином свете.
Далее следовали новые откровения американки.
«Он признавался мне в любви по-польски, — уверяла Шелли. — Парни всегда клеились ко мне на отдыхе, но на сей раз все было очень серьезно. Я была уверена, что Джереми любит меня по-настоящему. Если бы только не это чудовище в юбке».
— И мне он признавался в любви по-польски, — всхлипнула я.
— Бедная моя Эли! — Эмма обняла меня и погладила по голове. — И зачем я только показала тебе эту газету? Я-то думала, что мы с тобой всласть посмеемся над этим враньем.
— Как он мог? — снова всхлипнула я. — За что?
— Трудно сказать, — со вздохом сказала Эмма. — Знаешь, мне до сих пор не верится в измену Джереми. После вашего возвращения с Антигуа достаточно было посмотреть, как светятся его глаза, чтобы сказать: этот мужчина влюблен в тебя до беспамятства.