— Все совсем не так! — возразил я.
— Не так? Только не говори мне, что вы читали Ленина, вдруг поспорили о материальном социализме и ты, не найдя доводов в силу своей безграмотности, решил пальнуть в оппонента. Ах, да… перед этим ей стало жарко и девушка решила раздеться. А потом ты одумался и инсценировал самоубийство! Так что ли, Котов?
Мне самому не давала покоя мысль, что здесь что-то нечисто. Вчера клиентка совершенно напротив — хотела жить. Наняла меня для охраны своего тела. Недурного, стоит отметить, тела! Где-то, в этом бардаке, похожем на мою беспутную жизнь, погребен договор ей же подписанный…
И тут меня осенило! Конечно же! Блондинка подписывала договор левой рукой! Она — левша! А пищаль лежала с правой стороны кресла! Даже такому клиническому идиоту, как Ковалев, порой стучатся в пустую черепушку дельные мысли. Разумеется, кто-то инсценировал самоубийство Кашнир. Кто-то, кто не знал, что она — левша!
Воодушевленный идеей, я вскочил со стола.
— Это — убийство! — вскричал я.
— А вот тут я с тобой согласен, — кивнул майор. — Кикнадзе!
— Я! — откликнулся сержант.
— Как надлежит действовать при задержании преступника?
— Э… ну… принять меры, направленные…
— Да ты на деле покажи, — отмахнулся офицер. — Словами не надо…
— Так точно!
Кикнадзе скинул с плеча ППТ и со всей дури саданул меня прикладом по животу. Если б я имел привычку завтракать — весь завтрак вывалился бы на пол, омрачив чистоту места преступления. А так я только согнулся пополам, выплюнув воздух из легких, ставший неожиданно горячим. Сержант заломил руки за спину и их сковал могильный холод металла наручников.
— Хорошо сегодня утро начинается, правда? — усмехнулся Ковалев, подняв мою голову за волосы. — План по особо тяжким на месяц выполнен! Кикнадзе! В машину его!
Не дав оклематься, милиционеры продели автомат под локтями и потащили меня к выходу. Майор еще задержался. Он подобрал с дивана меховое кашне, служившее, пусть и недолго, но верно, подушкой на ложе, в котором девушка предалась последней любви в своей жизни.
— Смотри-ка! — цокнул языком офицер. — Размер — точно, как у моей жены!
Тяжелые тучи ползли по небу, отражаясь в надраенном до зеркального блеска синем НАМИ-013 с красными полосами. Клубы дыма, вырываясь из выхлопной трубы, стремились вверх, неся бензиновый смрад к тусклому, зыбкому диску бледного солнца. Десятки прохожих с озабоченностью и упорством муравьев безликой лавиной тащились на работу, гоня прочь мысли о бессмысленности своего существования.
Шикарный ЗИС стоял там же, где и вечером. Я не без удовлетворения отметил, что колеса телеге заменили кирпичные столбики. Похоже, я выиграл в споре сам у себя! И с удовольствием переложил бы трешку из одного кармана в другой, только руки заняты. Да и трешки, сказать по совести, у меня не было.
Глава 4
Бесчувственный механизм настенных часов отщелкивал секунды с хирургической точностью. Доходило девять утра. Стоило изменить своим принципам и проснуться до полудня — сразу вляпался в жуткое дерьмо по самую макушку. В вонючее и ужасно липучее дерьмо.
Майор, намеренно игнорируя меня, сосредоточенно изучал содержимое монитора ЭВМ. Единственное, что поменялось в его кабинете с моего последнего визита — портрет генсека. Нет, портрет висел и раньше. Даже рамка — старая. А генсек — новый. Исполинская туша несгораемого шкафа, вырезка из «Правды» с фотографией самого майора, еще в капитанских погонах, приколотая кнопкой, засохший фикус на окне и стальной нагрудник военного образца в углу, покрытый пылью.
Я поерзал на металлическом табурете. Руки, закованные за спиной, начали затекать, к тому же чертовски хотелось почесать нос.
— Замечательная штука эта Инфосеть, — неожиданно проговорил Ковалев, отвлекаясь от монитора. — Чего тут только нет! Новости, книги… знаешь, что я сейчас читаю? Шерлока Холмса! Читал?
— Приходилось, — кивнул я.
— Какой же бред пишут! Разве частник может быть умнее государственного сыщика?
— Так у них там — капстрана, — заметил я. — Талантливые люди без влиятельных родственников не имеют шансов на карьерный рост.
— И то верно… — вздохнул майор. — А знаешь, гражданин бывший товарищ капитан Котов, я ведь рад, что ты ушел из милиции. Не ушел — сейчас был бы моим начальником. А так — я сам себе начальник! Я тут часто вспоминал про тебя…
— То-то я чуть не помер.