А дальше — пробуждение в реанимации. Пробитая голова, сотрясение, выбитые зубы, на лице живого места нет. И сестра старшая, бледная, трясущаяся, возле постели. Первые дни она не задавала вопросов. Родители были в путешествии, что случается в их жизни так редко, что мы договорились не портить им… Но позже Ольга начала требовать, буквально клещами вытягивать из меня ответы. Я не нашел в себе силы ранить ее отказом. Пришлось выложить как на духу. А потом требовать клятвы, что не причинит Рите вреда. Потому что никогда прежде я не видел свою старшую сестру в такой ярости.
Я же — не злился на Риту. Винил только себя. Если ты червь, ползающий в земле, не надо лезть к солнцу, ведь оно сожжет тебя в два счета своими лучами. О нет, не подумайте, что я считаю себя червем. Ни в коем случае. Но я обожаю психологию, и всегда прибегаю к очень действенному приему — поставить себя на место другого. Так вот, с точки зрения Тамировой — я червяк. Прилипший к подошве ее дорогих туфелек. Мешающий, портящий ей имидж. Она никогда не лгала, не лицемерила. Всегда указывала мне на мое место в ее иерархии. Так что я сам нарвался. Да и вообще — что толку презирать и ненавидеть эту хрупкую красавицу? Гораздо лучше мыслить более конструктивно. И я поклялся, что однажды я компенсирую себе услуги стоматолога и пластического хирурга. Придет день, и я трахну Тамирову, получу то, о чем даже грезить не мог в школе. Я не строил планы мести, поиска Ритки в мегаполисе, да и вообще, не могу сказать, что прям таки шел к этой цели. Нет. Я лишь психологически абстрагировался от произошедшего, и клятва поиметь Тамирову, без церемоний, без каких-то ограничений — помогла мне пережить долгие недели в больнице.
Но то, что моя клятва исполнилась в один прекрасный день, совершенно неожиданно свалившийся мне на голову… стало огромным потрясением для меня.
Тамирова всегда мне казалась существом, сродни урагану. Стоило ей появиться все чувства обострялись, мир начинал казаться другим. Все менялось, особенно — внутренние ощущения.
Пришлось рассказать сестре многое, о своей зависимости, даже про школу, как запал на эту девочку еще ребенком и болезнь с годами лишь прогрессировала. Взамен она скрыла от семьи мое состояние. Но позже все равно все узнали. Так что не будет преувеличением сказать — для моей семьи Рита Тамирова — самый страшный враг… И учитывая влиятельность сестры, ее положение в городском обществе — Ритке пошло на пользу то, что она на родине больше не появлялась…
Но она вернулась, и снова как гром среди ясного неба. Я думал, что навсегда излечился от нее, что она больше ну точно не имеет надо мной никакой власти. Думал так, когда шел на чертово свидание. Точнее — когда купил ее. Думал, что это будет что-то вроде встречи выпускников. Посмотрю ей в глаза, спрошу почему так жестоко бросила меня тогда в подпольном клубе. Не вызвала скорую, да что там, ни разу в больнице не навестила… Но как только увидел — сразу понял, что не уйду, не коснувшись ее.
Она выглядела довольно жалко. Исхудавшая, испуганная, отчаявшаяся. Я хотел узнать ее историю… но больше всего на свете хотел коснуться ее, а коснувшись пропал… Она все еще имела надо мной власть.
Подумал, что возможно если трахну — то точно смогу из головы выкинуть. Но когда она отдала мне свое тело, так бездумно, щедро, с таким надрывом и жертвенностью… черт, я же знал, что она страшная женщина. Для меня — быстродействующий яд, чуть времени в непосредственной близости, и я готов, погиб…
Под утро, слыша как сбегает — сгораю заживо, мучаюсь желанием за руку схватить и притянуть к себе. Я еще не насытился ею, желание лишь усилилось, хоть и знаю, что больше нельзя, не выдержит, это уже точно будет насилием… Из последних сил сдерживаю порыв и позволяю уйти.
***
Единственный из школы, с кем я делился своими переживаниями, иссушающей страстью к Маргарите Тамировой, был Толик. Мы сдружились, наверное, с первого класса. Я был высоким, нескладным, лохматым очкариком. А Толян — толстым коротышкой. Нас одинаково избегали и дразнили в средних классах. Школа — жестокое испытание, если ты отличаешься от других. Хотя не могу сказать, что меня прям таки гнобили. Или Толика. Скорее, не желали дружить. Но и мне большинство одноклассников было не особенно интересно. Я всегда рос немного странным. Любил учиться, любил читать. Книжная крыса, Гарри Поттер. Так дразнила меня Рита в средних классах. Почему я так бесил ее? Неужели только тем, что ходил за ней собачонкой? Чем эта девочка так привлекла меня? Для самого загадка.
Класса с седьмого многое постепенно стало меняться. Я никогда не афишировал богатство своей семьи, у нас это не принято, да и для меня это было совершенно неинтересно — кто сколько имеет денег из родителей. В школе все равны в этом плане, мериться игрушками начали позже. Дальше — больше. Но у меня никогда не было ни дорогих гаджетов, ни шмоток. О положении моей семьи знал лишь Толян — которого я приглашал в наш дом. Огромное поместье за чертой города. Гектары земли, целый парк, внушительный замок вместо дома. Прислуга, мебель из красного дерева, бассейн в доме, бассейн на улице. Для меня все это было привычным, но друг помог мне взглянуть со стороны на собственное положение…
Постепенно Толя начал меня убеждать, что имея такие средства, я не должен быть изгоем.
— Это дурость какая-то, бро, — ворчал он на меня. — Ты Ритке только намекни на то, какой ты богач. И она будет твоей, сразу.
— Как это сделать, если даже подойти к ней не могу?
В седьмом классе мы придумали план. Я выпросил у родителей вечеринку. Мой отец — крайне занятой бизнесмен, дома бывал редко. Как и мама, которая работала врачом, хирургом, и настолько обожала свою профессию, что не мыслила без нее жизни. Хоть и не нужна отцу была работающая жена, он смирился. Как и все мы — старшая сестра, старший брат… Младшая сестренка больше всего страдала от частого отсутствия родителей. Нас воспитывали гувернеры. Сестры и брат учились в частных заведениях. И только меня отправили в обычную школу. Чему я, впрочем, не огорчился. Брат, он старше меня на десять лет, ненавидел свой пансион-пятидневку. И я, слушая его рассказы, искренне считал, что мне повезло. Я чаще других виделся с родителями. Да и в школе не было особых проблем. На обидные слова и тычки в спину я не обращал внимания. Меня только Рита могла ранить, потому что ее я каким-то образом впустил в сердце, сам не поняв, как. Завис, зациклился на ней, с маниакальным упорством искал ее симпатии. А в ответ получал еще большую агрессию.
Конечно, первая красавица школы не могла отдать свое сердце очкарику. Я это понимал. Наверное, надо было обратиться к матери, или отцу, или сестру старшую попросить… нанять стилистов, сделать из себя красавца. Но в то время я искренне был уверен, что это невозможно. Что я вот такой как есть и никак меня не переделать. Когда Толян заговорил о богатстве, как наживке, было больно и неприятно. Я был растерян, и все же пошел на поводу у друга. Закатил вечеринку в поместье, уломав сестру и воспользовавшись отсутствием родителей, которые бы никогда этого не разрешили. В нашей семье поместье было священным домом, только для семьи, у старших сестры и брата были собственные квартиры в городе, где они могли делать что пожелают, звать гостей. Но не в загородный особняк…
Для мероприятий, дней рождений снимались рестораны, или другие усадьбы. Детям делались праздники и дни рождения на природе. Но я убедил Ольгу, что мне это необходимо. А так как я в принципе не любил вечеринки и никогда ни о чем не просил, она поняла, что это очень важно.
Ольга любила меня какой-то особенной любовью. Не могу сказать, что мы много общались — все-таки разница в одиннадцать лет, и учеба за границей, мы надолго расставались. Но она всегда питала ко мне слабость. Защищала перед братом, в какой-то момент мы ссорились и чуть ли не до драки доходило. Ольга любила брать меня с собой на прогулки, особенно конные. Мы носились по окрестностям поместья, потом устраивали импровизированный пикник и болтали обо всем на свете.