– Подумай о том, кого любишь.
Да что ж такое…
– Подожди секунду.
Я вышла в приемную, чувствуя, что перед глазами все плывет. До боли в ногтях вцепилась в мягкую спинку пустующего стула Маргариты.
Успокойся, Вера. С ним все будет в порядке. Петрович его вылечит. А ты останешься собой. Это ведь то, чего ты всегда хотела. Даже после того, как Хельга отняла у тебя эту возможность, испустив в рот последнее дыхание. Просто быть собой.
Не в силах больше сдерживаться, я зарыдала – некрасиво, громко, с всхлипываниями и вздрагивающими плечами. Ощущение было такое, что я качусь по самой высокой горке из аквапарка и никуда из нее уже не деться, даже если очень захочешь.
За спиной послышались тихие шаги.
– Тебе не стоит бояться, – мягко сказал Аскольд.
– Я не боюсь.
– Я не дам тебе…
– Я же сказала, что не боюсь!
Наверняка ему меня жаль. Глупая девочка, которая за два года так и не разобралась, что к чему, а теперь расплачивается. Еще и мага приплела, который людей убивает. Чтобы он – что – помог ей самой убить человека и выйти сухой из воды? Гениально. Просто гениально. Браво, Вера!
На клавиатуру передо мной опустился чистый тетрадный лист.
– Напиши себе письмо. Все, что хочешь сохранить на будущее. Я отдам его тебе, когда все закончится. – Аскольд положил сверху гелевую ручку. – Если захочешь умыться, туалет прямо по коридору и налево. Я буду ждать у себя.
Я всхлипнула последний раз, положила правую руку на живот, потом подняла на грудь и провела по левому плечу. Отчаянно хотелось, чтобы кто-то меня обнял. Но у меня осталась только я сама. Я вытерла лицо рукавом и уселась в офисное кресло. Первое предложение родилось сразу.
«Запомни одну вещь, Вера, – ты абсолютно точно способна на любовь».
Мне снилась женщина с длинными рыжими волосами. Она была в белом платье-рубахе, босая. Сидела на опушке золотисто-багряного леса и смотрела в серебряное блюдо у себя на коленях. Я не сразу узнал в ней Дарину. Во сне она была явно моложе, чем в жизни, огненные волосы переливались в редких лучах солнца, проникавших сквозь густую листву.
Дарина поманила меня рукой
– Не бойся, слуга Зимней Девы. Подойди.
Я зашагал к ней, на ходу удивляясь, что у меня ничего не болит. Не было ни раны, ни бинтов, хотя я точно помнил, что предшествовало сну: выстрел, операция, холодные руки Веры на моих плечах, ее испуганные глаза.
– Садись, – сказала Дарина, и листья зашелестели в унисон ее тихому голосу.
Я опустился рядом. Сложил руки на коленях.
– Я виноват перед тобой, Осенняя Дева.
Дарина крутила в раскрытых ладонях серебряное блюдо с водой и всматривалась в прозрачную гладь.
– Ты теперь тоже знаешь, как тяжело даются дети, – негромко заговорила она. Голос ее был глуховатый и ломкий и совсем не вязался с обликом молодой женщины. – Я родила Тёмку до того, как получила Дар. Потом уже не могла: все дети из чрева Осени рождаются мертвыми. Но я этого тогда не знала. Три раза пыталась и три раза их теряла. Потом поняла. Ведь Осень предваряет Зиму. – Она подняла глаза от зеркальной глади, в которой отражались гигантские деревья. – А Зима – это Смерть. Как бы сильно ты ни любил ее. Зима – это всегда Смерть.
– Я понимаю.
Дарина со странной улыбкой покачала головой:
– Нет, ты этого еще не понял. Но скоро поймешь.
Небо над нами заволокло тучами. Полил по-летнему теплый дождь. Дарина достала из складок рубахи деревянный гребень и принялась расчесывать быстро мокнущие волосы.
– Чего ты хочешь? – спросил я.
Она снова загадочно улыбнулась. Я попробовал иначе:
– Вера не виновата. Она твоего сына пальцем не тронула. Я все сделал сам. Если хочешь отомстить, наказывай меня.
Дарина запрокинула голову и расхохоталась. Смех ее походил на смех Бастинды из мультика, который я любил в детстве, – холодный и дребезжащий, как звон стекла.
– Отомстить! – отсмеявшись, сказала она, продолжая водить гребнем по волосам. – Вы так часто раните друг друга, дети, что мстить мне вам не нужно. Достаточно просто наблюдать.
– Разве ты не отправила за нами своего слугу?
– У меня давно нет слуг, Антоша.
Значит, магия тут ни при чем. Все это в одиночку устроил обыкновенный поехавший мужик. Ну, с ним у меня разговор будет короткий. Надо проснуться. Я попробовал подняться, но что-то придавило меня к земле, будто сам воздух потяжелел.
– Я тебя не отпускала.
Дождь шел не кончаясь, но лицо и глаза мне почему-то не заливало. Дарина знай себе расчесывала кроваво-красные волосы. На мгновение мне даже почудилось, что с гребня и вправду стекает кровь.