Бублик ткнулась мне в ногу и села, выразительно заглядывая в глаза. Сметана, которая дрыхла рядом, подняла ушастую голову и зашипела. Я погладил ее по холке. Тише ты, странное создание. Всем еды хватит.
Я поставил перед кошками полные миски, перед Ванькой – чашку с горячим кофе. Сделав большой глоток, он одобрительно прищелкнул языком и пополз варганить бутерброд. Где-то на пути выудил из кармана мобильник и включил себе передачу в «Ютубе» – видимо, чтобы не заснуть в процессе.
Говорить с ним в таком состоянии было бесполезно, и я снова завис над домашкой, пытаясь вникнуть в то, что делать на кухне при внезапном пожаре. Как будто пожары бывают ожидаемые… Сосредоточиться никак не удавалось: на кухню пришла Мася, и над мисками развернулась настоящая кошачья война за еду. Да и писклявые голоса из Ванькиного телефона здорово отвлекали.
– Приглуши, а?
Ванька запихнул толстые ломти хлеба в тостер и молча убавил громкость. Но я уже выцепил слова «колдун», «жульничать», «порча» и невольно начал прислушиваться.
– Когда один конкурент ломает ногу, другой травится, а третьего с инсультом увозит «Скорая», такая себе победа, верно? – рассуждал один голос.
– Думаешь, все дело в порче? – спрашивал второй.
Бублик цапнула Сметану за ухо, и та жалобно заскрипела. Пришлось поднять ее обратно на диван.
– Он зарабатывает этим на жизнь. Сам говорил вначале, помнишь? Подумаешь, парой заговоров больше…
Ванька достал хлеб из тостера и плюхнул на тарелку. Сел за стол и припал к кофе, как страждущий в пустыне. Телефон приземлился рядом. На крошечном экране двое донельзя серьезных парней на фоне книжного шкафа обсуждали чью-то победу в телепередаче.
– Так уж и заговоров, – недоверчиво переспросил тот, что казался помладше.
– А бесы его знают…
Меня вдруг как ошпарило. Я взял с подоконника свой мобильник, нашел фото с крыльца Веры и показал Ваньке.
– Шаришь в таком?
Он перестал жевать. Завис, разглядывая иероглифы – или что там было – на белом фоне.
– Эфто крофь?
– Прожуй сначала.
Ванька послушно прожевал и, проглотив, задумчиво покрутил телефон в руках. Потом поставил свою видяшку на паузу и задумчиво изрек:
– Это руны. Точнее, став.
– Что?
– Рунический став. Типа как, – он пощелкал в воздухе пальцами, пытаясь подобрать эквивалент, – предложение, только каждое слово в нем – руна.
– И что здесь написано?
– Я тебе что, жрец?
Видимо, что-то отразилось у меня на лице, потому что он махнул рукой.
– Перешли мне, короче. Спрошу в одном чатике.
Я отправил ему фото. Ванька продолжил сонно жевать.
– Спросишь?
Он закатил глаза:
– Вот уже спрашиваю, видишь? Уже скидываю в чат.
Через пару часов я сидел в школе, чувствуя себя Гулливером за партой. Ванька прислал сообщение, явно пересланное от кого-то еще.
«Короче, тут все ясно. «Приворотное яблоко». Лишаем кроля защиты, чтобы не сопротивлялся, замораживаем отношения, которые были, приковываем внимание, чтобы ни на кого больше не смотрел. В конце закреп, типа «не доставайся же ты никому».
Я задумчиво постучал мобильником по парте.
– У вас вопрос? – Училка в квадратных очках на пол-лица обернулась ко мне.
Это не твое дело. Не твое дело, Тоха. Мало ли когда и кто это нацарапал на крыльце. Оставь ее в покое.
– Задумался. Извините.
Опустив голову, я принялся дальше списывать с доски.
Часть II. Соблазн
Глава 7
Тяжело опираясь на трость, Аскольд шагал рядом со мной к двери под неоновой вывеской. Даже сквозь свитер и пальто я чувствовала на локте его хватку. Часть меня продолжала считать, что заявиться в стриптиз-клуб с черным магом – дурная затея. Часть растерянно вопрошала, как это возможно – просить убийцу о помощи.
«Как будто ты сильно от него отличаешься», – прокомментировал саркастичный голос Лестера в голове, когда мы встали в конец очереди.
Через пятнадцать минут перед нами осталось только два человека. Смотрящий едва взглянул на них и без лишних вопросов пропустил. Он был в одной белой футболке. Из-под рукавов выглядывали бицепсы со вздутыми венами, на рельефной груди растянулась надпись «Angel». Глаза скрывали темные очки-половинки.
– Я тебя знаю, – веско произнес Смотрящий, когда подошла наша очередь. Кажется, он обращался к Аскольду.
– Многие меня знают, – прохладно отозвался Аскольд. – У нас забронирован столик. Мы войдем, если не возражаете.