После танца объявили паузу. Тот же мужской голос, что просил выключить телефоны, вежливо сообщил, что искусство прекрасных дам, только что услаждавших наш взор, можно лицезреть тет-а-тет. Желающим следует обратиться к Мелисандре.
Я так и не смогла разобраться, которая из Персефон – Дева, но Аскольд уверенно зашагал к стойке. Девушка в черном кимоно услужливо поставила на стол новый стакан с ромом, который я не заказывала. Чтобы чем-то занять руки, я потягивала сладковатую жидкость и отстраненно размышляла, стоит ли знакомиться с Весной в таком состоянии. Аскольд вернулся, как раз когда рома оставалось едва на донышке.
– Приватный танец через пять минут, – сообщил он, положив руку на спинку моего стула. – Если только ты не намерена отправиться домой, не познакомившись с Весенней Девой.
Я хихикнула.
– В чем дело?
– Ни в чем.
– Вера?
Я задрала голову – Аскольд мрачно разглядывал почти пустой стакан в моих руках.
– Она ведь меня боится, да? Потому что я могу убить ее ребеночка? – Я почувствовала, как слова колют где-то под ключицами.
– Вероятно.
– И ты еще спрашиваешь, почему я хочу избавиться от этой силы? Пошли.
Сверкая мраморной спиной, Мелисандра вела нас к занавешенной бархатом двери.
– Пожалуйста, обратите внимание, – заговорила она, когда мы оказались в узком коридоре. Чистый голос эхом отразился от высоких потолков с балками. – Приватный танец не предполагает личного контакта.
Я ковыляла за Аскольдом, на автомате отсчитывая двери за портьерами, и бездумно повторяла про себя последние слова. Не предполагает личного контакта. Не предполагает…
– В смысле никакого секса?
Аскольд вопросительно обернулся.
– Именно так, – невозмутимо подтвердила Мелисандра и остановилась у очередной двери. – Приятного просмотра. Если понадоблюсь, я в зале.
Она нажала на невидимую кнопку, и дверь распахнулась.
Внутри комнатка напоминала лимузин – узкая и полутемная, с двумя неяркими лампами и длинным розовым диваном вдоль стены. Наверняка танцевать в свободном закутке не слишком удобно. Зато отлично хватит места для…
Меня повело, и я рухнула на диван, не успев додумать мысль. От ворсистой поверхности исходил аромат цветочных духов. Надеюсь, его чистят после посетителей…
Ну, где она? Где эта неуловимая Весенняя Дева?
Тяжело припадая на правую ногу, Аскольд обошел комнату по периметру. Кажется, его трость осталась в общем зале.
– Что ты ищешь? – спросила я.
– Камеры.
Пол поплыл перед глазами, и я откинулась на мягкую спинку.
– Ого. Боишься, что кто-то подсмотрит, как мы… – Мысли путались, но молчать мне не хотелось. – Что ты, кстати, собираешься с ней делать?
– Ничего. – Аскольд развернулся ко мне, всем своим видом как бы говоря: «Абсолютно ничего».
Так я и поверила.
– Почему ты хромаешь? – спросила я после паузы.
– Потому что сломал ногу.
– И она неправильно срослась?
– Ей не дали срастись.
Динамик под потолком разродился мелодией, похожей на ту, что сопровождала танец Персефон. Аскольд доковылял до края дивана и с выдохом опустился рядом.
Стена напротив пошла рябью – это оказалась черная штора. Она медленно отодвинулась, и в комнатку скользнула красноглазая нимфа в топе и черной юбке. Вблизи она была такой же тонкой и завораживающей, как у сцены. Обильно подведенные темно-алым глаза неотрывно следили за Аскольдом, пока тело, словно раздробленное на множество частей, извивалось в чарующем шаманском танце. Грудная клетка двигалась будто отдельно от бедер, кисти – от плеч, шея – от ключиц. Это было на границе между красиво и страшно. И… это было не то.
– Это не та девушка, – прошептала я, поймав Аскольда за рукав пиджака.
Но он не отреагировал. Танцовщица плавно приблизилась к нему, встав так, что ее двигающийся живот оказался почти на уровне его глаз, и начала невыносимо медленно опускаться на корточки.
О мой бог. Хотя это я сегодня уже, кажется, говорила.
– Да очнись ты, блин! – Я снова дернула Аскольда за рукав, на этот раз сильнее. – Ты ошибся!
Девушка замерла на расстоянии вытянутой руки и, поймав его взгляд, неуловимо повела плечом. Потом сделала какой-то невообразимый кульбит грудной клеткой, рисуя воображаемую петлю, и он несмело протянул к ней руку.
– Это не та девушка! – Мне хотелось влепить ему пощечину, но остатки здравого смысла сообщали: Аскольд не тот, кого можно просто так хлестать по лицу.
Он дотронулся до сверкающего красного камешка в пупке танцовщицы.
Мужчины!
Я встала и, чувствуя, как пошатываюсь, решительно двинулась к занавеске.