– Если бы она действительно хотела кого-то из нас убить, разве не сделала бы это раньше?
Антон молчал, старательно отводя глаза. Я попробовала зайти с другого конца:
– А договориться с ней нельзя? Что-то предложить? Или, может, обратиться к Смотрящим?
– Не думаю, что они чем-то помогут.
Лампочка продолжала раскачиваться, отбрасывая тени на его узкое лицо. Взад-вперед. Влево-вправо. Мысль, которая не давала мне покоя все утро и весь день, снова вползла в голову. Я знала – она уже никуда не денется, сколько ее ни гони.
Я снова пригубила отвратительно горький кофе.
– Тогда скажи – кого-то из нас… кого-то из Дев можно убить?
Давно я так не трусил. Разве что когда Вера у меня на глазах заморозила Ваньку. Но тогда обошлось. А как получится сейчас, я думал уже битые сутки – и так и не придумал. Забрать-то я ее забрал. Забрал Милану, поехал по маршруту, который знал каждый из девятой роты. А толку? Оставалось только надеяться, что моя теория верна: чем дальше от Москвы, тем больше шансов, что Дарина нас не достанет. Хотя спрятаться от Осени в октябре… Сомнительно.
Была бы Дарина обыкновенной женщиной, жила по определенному адресу, можно было б к ней наведаться. Но как наведаться к той, кто живет в чертовой исчезающей избушке? Да и что я бы ей сказал? «Забирай лучше меня»?
Хотел бы я сказать это тому, кто забрал мою Катю.
Единственное, до чего я пока додумался, – узнать через Ромашку телефон человека с именем Александр Войнович и набрать его из магазина, пока Вера сидела с Миланой в машине. Был полдень, и я понятия не имел, возьмет ли он трубку.
Но он ответил.
– Слушаю, – медленно произнес глухой голос.
– Это Никифоров. Антон. Я служил Хельге. Мы виделись, когда Фрося…
– Я знаю, кто ты, – ответил Смотрящий. В магазине было шумно, но я хорошо расслышал его голос – он звучал словно бы прямо у меня в голове. – У тебя есть вопрос?
Я взял с полки пачку хлопьев.
– Вера станет Зимней Девой, так?
– Да.
В отличие от брата, этот ничего не просил за ответы. Но у меня было ощущение, что он и сам ждет определенного вопроса.
– Твой брат сказал, что она должна убить.
– Да, – повторил Смотрящий.
– И все?
– И потерять человечность.
Пачка чуть не выпала у меня из пальцев.
– Что потерять?
– То, что у тебя до сих пор болит, – уточнил Смотрящий, и по тону я понял, что он усмехнулся. – Что заставляет людей страдать после смерти друга.
– А если она не убьет?
– Холод возьмет свое, слуга Зимней Девы. Она убьет. Вопрос лишь кого.
Я смотрел на Веру и вспоминал этот разговор. Что-то в ней изменилось. Выражение глаз стало другим – более загнанным, что ли, но одновременно и более взрослым. Появилась спокойная осознанность. Вместо девочки, которую я помнил, за столом сидела взрослая девушка. И эта девушка хорошо понимала, что говорит. Или думала, что понимала.
– Так Дев можно убить? – повторила она.
От неожиданности я задел рукой залитый до краев «Доширак» – тот завалился набок, и вода растеклась по всей столешнице.
Вера приподнялась, но я мотнул головой, следя, чтобы не попало на Милану.
– Тихо. Сядь.
Она не двигалась. Мне ее состояние не нравилось. Люди в таком за оружие хватаются.
– Садись.
Она вернулась на место.
– Послушай, Вера. – Лампа над нами покачивалась, выхватывая из полумрака то сомкнутые губы, то острые от худобы скулы, то упрямые серые глаза. – Я был на войне. И убивать мне приходилось. Любое убийство ломает тебя до основания. Ты уже не будешь прежней.
Вера крутила в бледных пальцах стаканчик с кофе. Она молчала так долго, что я грешным делом подумал: она меня не услышала.
– Я и так уже не буду прежней, – негромко ответила она. – Смотрящий сказал, если я не приму силу, он убьет меня. Сцедит кровь в баночку и даст выпить другой счастливице. – Она произнесла это с отвращением, обозначив в воздухе кавычки. – Но так даже лучше. Если в этом году зимой снова начнется звон, я все равно съеду с катушек. Или выйду в окно. Вариантов, как видишь, немного. И выбора у меня никакого не было. Никогда. – Голос ее перешел на шепот. – Я была и осталась Зимней Девой. Просто один из Смотрящих надеялся, что я увижу зиму и сама захочу вернуться. А второй не стал ему мешать. Тёма умер зря.
– Не…
– …Так что если своей силой я смогу прекратить это преследование, – закончила Вера, – значит, так тому и быть.
Милана заерзала у меня на коленях, недовольно зачмокала. Все-таки свет мешал ей. Я встал.
– Давай-ка сейчас без громких выводов. Завтра поговорим на свежую голову. Кофе не пей, спать будешь плохо.