– Прошу прощения, Ваше Величество, – проговорила Мари без капельки волнения.
В глаза Королеве она посмотрела прямо. Пусть не надеется на страх и преклонение. Нужно приучать бабулю, что у нее есть характер. Иначе потом придется совсем несладко.
– Не думай о себе слишком много, шу, – бросила старуха насмешливо. – Ты навсегда останешься той, кем родилась. Этого никто и ничто не изменит.
– Знаю, Ваше Величество, – кивнула Мари, вкладывая в слова совсем иной смысл.
Северина криво усмехнулась, полагая, что поставила получеловека на место. И чтобы закрепить успех, проговорила, точнее, почти «проворковала»:
– А теперь будь добра, помоги мне переобуться, – паучиха кивнула на ноги в пушистых домашних туфлях, а затем указала пальцем с массивным перстнем на туфли праздничные, что стояли рядом с креслом.
Мари сжала зубы, готовясь выполнить рабскую повинность, но в последний момент передумала. Раз решила показывать характер, ни к чему пресмыкаться.
– Боюсь, это не входит в мои обязанности, Ваше Величество. У вас есть слуги. Или, на худой конец, свита.
– Да как ты смеешь?! – Северина замолотила кулаками по подлокотникам кресла.
Но Мари не дрогнула. Прошли времена, когда она боялась эту стихийницу.
– Король ясно объяснил, что я сегодня должна и не должна делать. Мы же не хотим, чтобы он пришел в ярость.
Паучиха скрежетала зубами от злости, но упоминание сына поумерило пыл.
– Ты заплатишь, наглая девчонка!
– Я уже заплатила. Не вы ли организовали мой поистине выгодный свадебный договор?
Мари сама до конца не понимала, что на нее нашло. Сказались сны или вчерашняя картина в этом самом зале? Уна Эрнэ служила паучихе верой и правдой, была предана ей по-настоящему, а старая мегера даже не расстроилась из-за ее смерти. Хотя убила собственными руками, пусть и ненамеренно. Мари сводила с ума эта бессердечная женщина. А еще больше факт родства с ней. Хотелось протестовать. Любыми способами.
– Верно, – паучиха кровожадно улыбнулась. – Твой будущий муж – просто мечта. Я рада, что «поспособствовала» вашему союзу. А теперь позови свиту, не стой, как пень. Мне все еще нужно переобуться.
Мари пообещала себе, что это было единичное «выступление» с ее стороны. Нужно выдержать все, что выкинет паучиха в течение дня. Однако с трудом заставила себя сжать кулаки и не послать в Королеву морозный вихрь, когда она заставила Яна поменять ей туфли. Двоюродный брат пунцовый от стыда стоял на коленях и пытался справиться с «заданием» трясущимися руками, а старая мегера насмешливо взирала на Мари, мол, не ты, так тот, кто тебе небезразличен. Насмешливый взгляд так и кричал: победа за мной, так или иначе.
К Зеркалу прибыли с опозданием. Паучиха сначала вволю поиздевалась над свитой. К счастью, на словах, не на деле, но троице и этого хватило. Дронану досталось за якобы перекошенный плащ, Дите за неудачную прическу, Яну за Весеннюю кровь. О нечистокровном происхождении Диты паучиха не вспомнила, но девочка восприняла издевку и на свой счет, сжалась, как маленькая птичка в мороз. Мари смотрела на нее и представляла себя пару лет назад. Как же ужасно это выглядит со стороны. Не жалко, а именно ужасно. Запуганный влиятельными взрослыми ребенок, за которого некому заступиться. Никто не может (или не хочет) этого сделать.
Мари смотрела и смотрела, обещая себе, что однажды здесь все изменится. Все!
– Ты не способна явиться вовремя, матушка, – процедил Инэй, даже не пытаясь скрыть гнев. – Что же задержало тебя на этот раз? Глобальные дела?
– Несговорчивость твоего младшего секретаря, – бросила паучиха мстительно.
Инэй небрежно махнул рукой.
– Можно подумать, ты вообще способна с кем-то договориться.
Паучиха запыхтела, готовясь к тираде. Подумаешь, ссора с сыном у всех на виду. Не в первый раз. И, вероятно, не в последний. Но Инэй не дал ей такой возможности. Открыл Зеркало и вошел внутрь. Гордо покинул поле несостоявшегося боя.
– Не встань мне на платье, увалень! – прикрикнула паучиха на Яна, срывая злость, хотя он ни в чем подобном еще замечен не был, да и в этот раз держался на безопасном для Королевского подола расстоянии.
Мари с сочувствием посмотрела на двоюродного брата и... чуть не охнула.