– Ты напугал меня, – сердито сказала она.
– Это мне надо тебя бояться, разве не так? – задорно подмигнул Тед.
С этими словами он развернулся и, насвистывая, зашагал вдоль по склону.
Дома Тилли сорвала с себя всю одежду, бросила ее в огонь, пылавший в печи, а потом долго отмокала в горячей ванне. Она думала о Тедди Максуини и о том, отнесутся ли к ней другие горожане столь же дружелюбно. Тилли сушила волосы у камина, когда из своей комнаты, шаркая, вышла Молли.
– А, вернулась. Чаю хочешь?
– С удовольствием, – кивнула Тилли.
– Тогда и мне налей чашку.
Молли села в кресло, взяла кочергу и поворошила угли в камине.
– Встретила на свалке знакомого? – хихикнула она.
Тилли налила кипятка в чайник и достала из буфета две чашки.
– У нас тут ничего не утаишь, – продолжила старуха. – Все про всех всё знают, только языки за зубами придерживают, потому что не хотят, чтобы и про них всякого порассказали. Но ты – дело другое. Изгоев травить никому не запрещается.
– Возможно, ты права, – произнесла Тилли и разлила по чашкам крепкий сладкий чай.
На следующее утро она обнаружила перед задней дверью старенькую инвалидную коляску из ветхой лозы, с потрескавшейся кожаной обивкой и дребезжащими стальными колесиками. Коляску недавно мыли; от нее резко пахло дезинфектантом.
4
В субботнем расписании значился матч между Итекой и Уинерпом. Победитель должен был сыграть с Дангатаром в финале через неделю.
Тилли Даннедж вела неустанную трудовую битву до тех пор, пока дом не засиял чистотой. Теперь все содержимое буфета было подчищено, все консервы съедены. Молли сидела в коляске на испещренной солнечными пятными веранде. Позади нее на стене уже начала распускаться глициния. Тилли поплотнее прикрыла колени матери шерстяным клетчатым пледом.
– Я знаю таких, как ты, – закивала Молли, молитвенно сложив худые прозрачные пальцы.
Хорошее питание укрепило ее тело и дух, частично вернуло ясность рассудка. Она усвоила главное: чтобы противостоять этой гадкой девице, которая прочно обосновалась в доме, потребуется хитрость, упорное сопротивление, а иногда и грубая сила. Тилли расчесала непослушные седые волосы, дала матери сумочку через плечо, водрузила ей на голову широкополую соломенную шляпу, затем надела солнцезащитные очки, спустила коляску с веранды и покатила по ковру из зубровки и веселых желтых одуванчиков.
У ворот они остановились и посмотрели вниз. На главной улице сновали посетители магазинов, некоторые стояли, собравшись небольшими группами. Тилли набрала в грудь побольше воздуха и двинулась в путь. Всю дорогу до подножия холма Молли орала, вцепившись в поручни коляски.
– Ты все-таки хочешь, хочешь меня убить! – верещала старуха.
– Ни в коем случае. – Тилли вытерла вспотевшие ладони о брюки. – Другие преспокойно бросили тебя умирать, а я спасла. Теперь они попытаются убить меня.
На углу перед поворотом на главную улицу Тилли опять остановилась. Лоис Пикетт, толстуха с прыщавым лицом, и худая как палка злобная Бьюла Харриден этим утром заправляли в уличной торговой палатке.
– Что это? – встрепенулась Лоис.
– Кресло-каталка! – определила Бьюла.
– И его везет…
По соседству с ними Нэнси бросила подметать дорожку и замерла с метлой в руке, уставившись на фигуры, мелькающие в полосах света и тени.
– Она самая. Миртл Даннедж, – заключила Бьюла Харриден. – Ну и нахалка!
– Ну-ка, ну-ка…
– Это надо же!
– А с ней – Чокнутая Молли!
– Мэриголд знает?
– Нет! – рявкнула Бьюла. – Мэриголд вообще никогда ничего не знает!
– Я уже почти забыла о девчонке.
– Да уж, наглости ей не занимать.
– Вот это развлечение!
– А волосы-то…
– Крашеные!
– Сюда направляются…
– Только посмотри, как она одета!
– Ох ты, батюшки…
– Тс-с-с!
Отверженные приблизились. Лоис поспешно взяла в руки вязанье, Бьюла принялась разглаживать бумажные крышечки на банках с домашним вареньем. Отчаянно пытаясь унять дрожь в коленях, Тилли остановилась у ларька и улыбнулась соседкам в эластичных чулках и вязаных кофтах.
– Доброе утро, – поздоровалась Тилли.
– Ах, как вы нас напугали, – притворно вздрогнула Лоис.