Через некоторое время Кеннет запрокидывает голову, и выпивает коньяк одним большим глотком. Ставит бокал на комод возле двери и медленно направляется в мою сторону.
- Хэйли... дорогая, Хэйли... – он растягивает слова, словно я дура и мне не понятна его речь, - У нас был уговор... ведь так? – зловеще спокойным голосом спрашивает он, но мне и этого достаточно, чтобы я почувствовала до мурашек жуткое ощущение дежавю.
Это не первое нарушение.
Чуть помедлив с ответом, киваю – не могу даже пошевелить языком. Он словно распух у меня во рту.
Кеннет останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня. И я инстинктивно жмурюсь от его близости, ожидая жесткого удара.
- И ты его нарушила! – взрывается на крик мужчина, затем наотмашь бьет меня по лицу.
Он так предсказуем.
Голова откидывается назад, а в ушах слышен хруст костей. Боль паутиной окутывает лицо и расползается по всей голове . Мне хочется кричать во все горло ведь именно этого и ждет гребаное животное! На глаза слезы наворачиваются. Но я молюсь, повторяя про себя, что он де достоин моих слез. Ни одной капли...
- Я говорил тебе, что плата будет высока!? – продолжает кричать он, не задумываясь о том, что его могут услышать, ведь в его кабинете очень толстые стены.
Он позаботился об этом еще до моего приезда в этот дом. Обустроил свою камеру пыток.
- Я ничего не сделала! – выкрикиваю я, пытаясь защитить себя от его нападок, но все тщетно. Этого ублюдка не остановить когда он в гневе, и пока он не увидит кровь на теле ослушавшегося, он не остановится.
Он не слышит моих слов. Его глаза налиты кровью и ненавистью.
- Снимай тряпки! – командует Кеннет стальным голосом.
У меня внутри все обрывается. Он хочет получить мое тело... Снова хочет забрать у меня часть души и растоптать её о свою подошву.
Я закрываю глаза и мотаю головой. Нет! Этого не будет! Туже запахиваю халат и сжимаю ткань пальцами, так что они белеют. И я понимаю - мне плевать на то, что мне предстоит вытерпеть...
– Живее! – торопит он.
Не двигаюсь. Не могу и не хочу позволять ему прикасаться к своему телу. Только от мысли, что его грязные руки коснутся моей кожи, становится плохо. Если бы я съела что-нибудь сегодня, то все оказалось бы на полу возле ног этого выродка.
- Упрямая сука! – злобно выплевывает Кеннет и, развернувшись, идет к комоду.
Выдвинув верхний ящик, вынимает из него кожаный ремень. А я поджимаю ноги ближе к груди и закрываю лицо руками.
Это любимый ремень Кеннета, который не раз хлестал и рассекал до крови мою кожу.
От страха кровь в жилах стынет и мне трудно дышать, а боль молотком стучит по вискам. На губах Кеннета играет легкая улыбка, от которой жутко становиться и я нервно сглатываю образовавшийся тугой ком в горле. Осматриваюсь по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы защитить меня, но здесь, как и всегда, ничего нет. Только то, что нужно для моих мучений.
Я отползаю назад, пытаюсь оттянуть неизбежное. Хотя знаю, что спасения нет. Ладони мокрые, а тело пробирает крупная дрожь. С холодной ненавистью наблюдаю, как это ничтожество накручивает ремень на руку и сжимает в кулаке.
- Ты забыла о своем месте... – чуть наклонив голову вправо, медленно произносит Кеннет, будто разговаривает с умалишенной.
Мотаю головой в ответ и нервно поглядываю на ремень в его руке. Кеннет видит это и ухмыляется, скаля свои отбеленные зубы.
Чертов ублюдок!
- Давно я не преподавал тебе урок, моя милая девочка Хэйли... – говорит он и, одной рукой тянет майку вверх. Снимает её и бросает на пол.
Его тело по прежнему в отличном состоянии, но это лишь заставляет рвоту подступить к моему горлу. Я ненавижу этого человека и если бы мне представилась возможность, не раздумывая, перерезала бы ему глотку.
Кеннет делает еще пару шагов и оказывается рядом со мной, а я уже упираюсь спиной в стол и вся сжимаюсь, готовясь к боли.
Мне некуда деваться... Я загнанный в угол зверек. Жалкая собачонка, которую ожидают мучения.
Кеннет любит, когда его «дворняжка» смотрит ему в глаза, в то время как он наносит удар за ударом по её телу. И сейчас он не сделает исключения, поэтому, не дожидаясь удара ремня, я убираю ладони с лица.
Собираю все силы в «кулак» и смотрю прямо в глаза своего «хозяина», когда его рука взмахивает над головой и острый, словно лезвие ножа, удар ремня приходится на кисти рук. Кеннет не дает опомниться и тут же следует хлесткий удар по ногам, который разрывает кожу.
Стараюсь поджать ноги как можно ближе к груди, и тогда изверг снова бьет по рукам. Кажется, что вот-вот я увижу пламя, которое покроет мое тело. Содрогаюсь от каждого удара. Хочу кричать от боли, что простреливает всю меня с головы до пят, но стискиваю зубы и терплю... терплю... Один удар, второй, третий...
Это длится, пока боль не взрывается под кожей, огненным шаром расходясь по позвоночнику. Я открываю рот в немом крике, а может мне только кажется, что я тиха... Выставляю руки вперед, надеясь, что он - это животное, получило свое удовольствие, но ошибаюсь, ощущая, как вновь рвется кожа на моем теле... Пытаюсь защититься, но как только убираю руки от лица - спешу снова его прикрыть.
Мучения длятся и длятся... Им нет конца... И с каждым разом, с каждой секундой боль становится невыносимее, а пытки – удары все сильнее.
- Пойдешь против меня - тебе не жить, тварь! Коснешься Росса - отрежу пальцы! - голос Кеннета полный ярости врезается в уши и за ним следует один жесткий удар, а потом... ничего...
Проходят секунды, минуты... не знаю сколько. В груди бешено стучит сердце и с хрипом вырывается дыхание из горла. Я лежу на полу в позе эмбриона и понимаю, что снова выжила, снова прошла через муки. Скольжу руками по паркету и накрываю ладонями лицо. Облизываю высохшие губы и узнаю металлический привкус крови. Убираю руки от лица и открываю глаза. Кеннет присел на корточки и ждет, когда я очухаюсь, но я не хочу его видеть. Не хочу находиться с ним в одном помещении и дышать с этим человеком одним воздухом. Лучше сдохнуть! Мне кажется, что еще секунда, и я накинусь на него, готовая порвать на куски. Но одно его движение в мою сторону и я тут же сжимаюсь в комок от страха.
- Ты никогда не ляжешь в постель мужа моей дочери, иначе я тебя убью... – шипит он, затем поднимается на ноги, и неспешно выходит из кабинета, оставив меня лежать на полу в луже собственной крови.
Не обращая внимания на боль, поджимаю ноги к груди и даю волю слезам, что так долго сдерживала. Я позволяю рыданиям прорваться наружу, зная, что их никто не услышит, зная, что я останусь со своей болью наедине. И в этот момент я вслух произношу свою первую клятву:
- Любой ценой... Через кровь и боль... Картер будет мой!