Всем весом своего тела Керни навалился на створку ворот, медленно и с трудом они открылись. Карлайл вытолкнул наружу двоих женщин, третью он буквально тащил на себе.
Керни бросился к «Ягуару», одновременно вытаскивая из кармана ключи. Запасные ключи находились на магнитном блоке внутри рулевого колеса, на случай, если он потерял бы свои собственные.
Он распахнул дверь машины настежь и рухнул на водительское сиденье, бросив быстрый взгляд на заднее сиденье.
Керни включил зажигание. Карлайл со старухой уже сидели сзади. Хелен Флетчер затолкала миссис Домбровски на заднее сиденье, затем буквально упала рядом с Керни.
— Все в порядке, поехали! — воскликнула она.
Керни выставил пистолет из открытого окна и начал вести беглый огонь по бросившимся вдогонку боевикам, поочередно направляя ствол то влево, то вправо; патроны кончились, он бросил уже ненужное оружие на землю. У «Ягуара» была автоматическая коробка передач. Джеф вдавил в пол педаль газа и машина сорвалась с места.
Керни крикнул:
— Держись! — Он дернул руль вправо и рванул ручной тормоз, «Ягуар» развернулся вокруг своей оси чуть больше, чем на сто восемьдесят градусов. Керни отпустил рукоятку тормоза, переключил передачу и вновь вдавил в пол педаль газа. Пули, визжа, пролетали мимо, рикошетили от камней и створок ворот; одна случайная пуля разбила зеркало заднего вида.
— Вы и вправду сделали то, что хотели! Вы подожгли и взорвали здание!
Керни обернулся, посмотрел на Хелен Флетчер.
— Ну и что?
— Как… как вы могли? Да, они члены ФОСА, но ведь они все люди. Как вы могли…
— Это очень просто. Я могу все рассказать и объяснить вам буквально за пять минут, если вас интересуют технические подробности. Если вас это не интересует, не надо заговаривать со мной об этом. Вопросы морали и нравственности здесь не встают. Ваш замечательный «Фронт Освобождения Северной Америки» — не что иное, как банда убийц и террористов. Они получили то, что заслужили. На этом закрываем тему.
Джеффри Керни был очень сердит, и поэтому закурил внеочередную сигарету; если он и дальше перестанет следить за собой, то явно выйдет за пределы дневной квоты, которую сам себе определил.
— Черт, — он с силой вдавил в пол педаль акселератора.
Глава восемнадцатая
Антонио Бернарделли, несмотря на всю свою усталость, никак не мог заснуть крепко. Очевидно, ему снился кошмар, он стонал и ворочался во сне.
Дэвид Холден встал, он был почти полностью раздет, за исключением чистых подштанников, которые ему одолжил святой отец; он направился к двери небольшой комнаты, которую им выделили на двоих с Бернарделли.
— Спи, Антонио, — сказал ему Дэвид, вложив в свои слова всю возможную уверенность и ободрение, и Бернарделли перевернулся на другой бок и затих.
Холден вернулся к кровати, взял одеяло и, закутавшись в него, взял свою «Беретту», последнюю пачку трофейных сигарет, трофейную зажигалку и вышел в небольшой коридор.
Он направился к крыльцу, чуть не потеряв по дороге одеяло, и вздрогнул от неожиданности, заметив одинокую фигуру; человек сидел на перилах крыльца и курил трубку. Холден потянулся за пистолетом, и лишь потом узнал в сидящем отца Карлоса.
— Доктор Холден. Вам тоже не спится?
— Ну-у…
— В прошлый раз, когда он приезжал сюда, было то же самое. Жестоко с моей стороны было поместить вас в одну и ту же комнату. Очевидно, во сне он не так уверен в себе, как когда бодрствует.
Отец Карлос напоминал Холдену персонаж из «Одинокого ковбоя», святого отца-миссионера, за исключением того, что отец Карлос был моложе. Он носил коричневую рясу и шапочку монахов-франсисканцев, как и тот старик-миссионер, и в голосе его звучало то же спокойствие, та же подкупающая искренность.
— Как вы можете жить здесь?
— Я не понимаю, сеньор.
— Как вы можете жить в этом мире, где всем правят Инносентио Эрнандес и Ортега да Васкес, они же решают судьбу всех и каждого? Они здесь властны над жизнью и смертью любого человека.
— Я каждый день имею дело с жизнью и смертью, но я имею дело и с жизнью после смерти. Я разговаривал с Эрнандесом. Он в большом страхе за свою бессмертную душу, как оно и должно быть. Он отказывается ходить на исповедь, но зато обеспечивает безопасность нашей церкви. Я не поддаюсь на его уловки, не сдаюсь. Он боится меня. И зря, я не хотел бы, чтобы меня боялись.