— Нам, чтобы найти своего, понадобилось только два дня, — заметил Лафор.
— Наверно, вам следует вручить памятную медаль, — сказал Грандиг.
Лафор негодующе взглянул на Доннера. Тот миролюбиво улыбнулся и пожал плечами.
Грандиг продолжал:
— Наш агент брился и умывался в мужской уборной. Он хотел находиться поближе к самолетам, потому что единственный друг агента Моссада — пилот самолета компании «Эль-Аль».
Присутствующие дружно закивали. Всем им пришлось работать полевыми агентами, и все они знали, что такое изоляция. Доннер им сочувствовал. В отличие от своих младших коллег, которые выросли в Израиле и должны были изучить привычки и обычаи стран, где проходила их служба, он имел британское подданство, и Англия была его родиной. Он родился и вырос здесь, но в детстве провел несколько лет в Палестине. Последние тридцать лет он читал историю в Кембридже и жил в Лондоне.
Когда в 1948 году произошло разделение, он пытался приехать в Израиль и встать на его защиту, но его убедили, что он может принести больше пользы в Англии. По приказу сверху он отвернулся от своих друзей-сионистов, как бы постепенно теряя интерес к этому движению, и зажил жизнью английского джентльмена. Прошло много лет, и у него, как у человека, прожившего свой век вдали от родины, стало возникать ощущение, что он состарится и умрет раньше, чем кончится бесконечная война.
— Репутация — наше самое сильное оружие, — продолжал Грандиг. — А неудачи кладут пятно на нашу репутацию. Вспомните убийство того официанта в Норвегии... аресты наших агентов... или то, как был взорван начальник нашего брюссельского отделения. Мы слишком слабы, чтобы надеяться на удачу. Нельзя думать, что нам дадут второй шанс.
— Хватит, — улыбнулся Доннер. — Расскажите лучше хорошие новости.
— Это какие еще хорошие новости? — подозрительно осведомился Лафор.
— Как вы знаете, — сказал Доннер, — силы НАТО продолжают снимать с вооружения противотанковую ракету М-47 «Дракон».
— Какие же это хорошие новости! — прервала его женщина, которая возглавляла римское отделение. — Через шесть месяцев эти ракеты будут падать на наши патрули безопасности.
— Подождите, пока Грандиг не расскажет до конца.
— Нам помогал Майлс, — сказал Грандиг. Красивая женщина из Рима была известна своей раздражительностью. Она носила «каджаль», который предпочитают арабские женщины, а ее темные глаза горели, как пламя.
— Если мы проводим состязание в учтивости, — фыркнула она, — то я объявляю Грандига победителем. Не будете ли вы так добры продолжать? У нас сегодня много дел.
— Мы провели неплохую операцию, — рассказал Грандиг. — Благодаря сотрудничеству между моим отделением, голландским отделением и нашими людьми в Северной Африке нам удалось раскрыть палестинский заговор с целью похищения оружия. Они покупают оружие у старшего сержанта американской армии, а платят «сыну» — фирме «Колер и сын. Ландвирт-шафтлих механизмус ауфнемен», после чего оружие вывозится из страны вместе с тракторами Колера-старшего. Эти трактора хранятся в запломбированных контейнерах на складах в Роттердаме. Голландская таможня их не проверяет, поскольку они идут транзитом через страну. Два дня назад контейнеры погрузили на советский корабль, который доставит их в Тунис. Оттуда оружие будет отправлено на восток через Ливию и Египет.
— Что мы предпримем? — спросил Лафор.
Грандиг улыбнулся Доннеру.
— Майлс устроил так, что одна английская компания в последний момент погрузила на корабль маленький ящик. Полагаю, что он содержит взрывчатку.
Сидящие за столом заулыбались.
— Прекрасно, — похвалил новый шеф брюссельского отделения.
— В другой раз, — возразил Грандиг. — В Германии слишком много оружия. Как раз сейчас американцы столкнулись с таинственной историей, касающейся «Драконов». Точнее, одного «Дракона».
— Пропал всего один, ствол, — пожал плечами Лафор. — Это проблема немцев.
Он прикурил от окурка новую сигарету, и у Доннера промелькнула мысль, что, возможно, Лафор сам попал в беду. Со времени последней встречи глав отделений он стал очень раздражительным.
— Любой ствол — это израильская проблема, пока не доказано обратное, — твердо возразил Доннер.
— Продолжайте, — попросила женщина из Рима.
— Из расположения Седьмого полка в Ашаффенбурге был украден «Дракон». Американцы очень небрежно провели расследование. Они собирались просто наказать виновного и на этом остановиться, но немецкая полиция, как вы можете себе представить, держит ухо востро — остатки банды Баадера — Майнхофа еще не утихомирились.
— Мне не ясно, — прервал его Лафор, — как этот случай затрагивает наши интересы.
Грандиг не обратил на его слова внимания и продолжил:
— Немцы, как и мы, содержат осведомителей в НАТО. Когда они узнали о краже, то потребовали, чтобы американская армия помогала им в расследовании. Получилось нечто вроде салюта, когда ствол пушки поднимают очень высоко и стреляют в небо. Полиция послала запрос высшим чинам бундесвера. А результаты обрушились на командующего американской базой. Под обвинение попало несколько солдат, а главному виновнику предложили покаяться и сотрудничать со следствием. Он рассказал нелепую историю, которой никто не поверил. Поскольку этот человек был алкоголиком, то немцы применили простой прием воздействия — лишили его выпивки. Но он продолжал держаться своей версии и утверждал, что продал оружие, прошу заметить, за четыреста долларов американцу в штатском.
— Вы имеете в виду американского араба, — сказал Лафор.
— Нет. Солдат твердо стоял на своем: его покупатель был американцем. Не американским немцем. И не американским арабом. Обычным белым американцем, если таковые существуют.
— Какой-то преступник, — предположил Доннер.
— Я тоже так думал, — ответил Грандиг. — Но когда поднялся шум, американские следователи допросили военные патрули того района, где этот человек вступил в контакт с солдатом. Один из патрулей вспомнил, что они останавливали какого-то американца и проверяли его документы. Но только сержант — начальник патруля — видел паспорт задержанного. К несчастью, он не удосужился записать его имя.