— Навстречу нам движется сухогруз водоизмещением в десять тысяч тонн. Он хочет повернуть в канал Торн.
— Попросите его пропустить нас, — сказал лоцман, помня, что за поворотом канал имел в ширину менее тысячи футов.
Первый бакен канала медленно приближался. Второй лоцман доложил:
— Позади нас «Морской поезд», который только что вышел из Теста.
— Спасибо. Вы можете дать мне направление на Калшотский маяк?
Второй лоцман поспешил исполнить распоряжение. Он выбежал в крыло мостика, нашел группу мигающих белых огней и, возвращаясь к штурвалу, произвел в уме вычисления.
— Сто сорок.
— Спасибо, — поблагодарил лоцман и тут же окликнул рулевого: — Курс сто сорок.
Медленно, слишком медленно огни, находившиеся по курсу, стали перемещаться вправо. Лоцман наблюдал за стрелкой компаса. Игла отсчитывала один градус за другим и наконец остановилась на цифре 140. Тогда он поглядел вперед. Группа мигающих огней быстро приближалась. Он поднял бинокль и начал искать красный мигающий огонь бакена Кэсл-Пойнт, который нужно использовать как ориентир при повороте в канал Торн.
Бакен оказался там, где и должен был быть, — в двенадцати градусах справа от носа.
Лоцман хорошо знал эти воды. Днем и ночью ему приходилось водить по ним корабли, но огромная высота «Левиафана» изменяла перспективу, и требовалось какое-то время, чтобы к ней привыкнуть. Группа белых мигающих огней внезапно исчезла. Лоцман схватился за бинокль и несколько секунд отчаянно искал их, прежде чем понял, что они закрыты носом танкера. Тогда он поспешил в левое крыло и, перегнувшись через край, нашел огни.
Поспешно миновав триста футов, разделяющие левое и правое крылья мостика, лоцман перегнулся через борт и отыскал огонь Кэсл-Пойнта, чтобы понять, насколько близко корабль подошел к краю мели Кал-шот-Спит. Триста футов! Казалось невозможным, что корабль был таким широким. Когда лоцман на десятитысячном сухогрузе увидит «Левиафан», выходящий из канала Торн, он будет рад, что портовые инструкции требовали от него пропустить танкер.
Над головой лоцмана шипели трубы. Порыв ветра едва не сорвал с него фуражку. Он крепче надвинул ее на голову и поспешил назад в рубку. Ему казалось, что корабль движется слишком медленно.
Капитан Огилви тем временем вернулся на мостик я встал за панелью управления двигателями.
— Когда у нас будет шесть узлов? — спросил лоцман.
Огилви связался по телефону с машинным отделением.
«Вот вам и автоматика, — подумал лоцман. — Одно дело — перевести рычаг, и совсем другое — действительно получить нужную скорость. Приборы и машины — это не одно и то же». Он взглянул на палубный анемометр. Ветер усилился до семи узлов. Огилви схватил телефонную трубку и отдал приказ:
— Немедленно прибавьте обороты.
— Спасибо, капитан, — поблагодарил лоцман. Внезапно капитан подошел к окну и спросил у второго офицера:
— Что это?
Офицер уже разглядывал пару белых огней справа по курсу. Один из них находился выше другого, и в темноте между ними было заметно какое-то тускло-красное свечение. Он направил на них радар. На экране возникло пятно среднего размера, которое медленно двигалось на восток, пересекая курс «Левиафана».
— Он идет в Северный канал! — недоверчиво воскликнул второй лоцман, хватаясь за радиотелефон.
Через секунду он связался с катером берегового патруля, яркий белый огонь которого маячил впереди «Левиафана». Движущиеся огни ненадолго закрыли его, разворачиваясь в том направлении, откуда пришли. Второй лоцман выслушал по радиотелефону объяснения и усмехнулся:
— Каботажное судно. По их мнению, ему хватало времени чтобы разминуться с нами.
Но лоцман уже спешил выйти в крыло. Белые мерцающие огни остались позади. Над его головой скрипел, поворачиваясь, радар. Он вернулся на мостик.
— Рулевой! Поверните еще на десять градусов вправо.
— Есть десять градусов вправо.
Огромный нос поворачивался до тех пор, пока компас не стал указывать направление 150. Глядя на мигающий красный огонь Кэсл-Пойнта, белые вспышки на Калшот-Спит и далекие огни Норт-Торна на противоположной стороне канала, лоцман приказал постепенно увеличивать угол поворота.
— Курс двести двадцать.
— Есть курс двести двадцать.
Белые огни начали перемещаться вправо. Взгляд лоцмана устремился к указателю угла поворота.
— Отклоняемся от курса? — спросил он рулевого.
— Все в порядке, сэр. Остановимся на двести двадцать.
Лоцман взглянул на матроса. Рулевой был молод, и на его обветренном лице было выражение самоуверенности. Такие моряки либо становятся офицерами, либо покидают флот и ищут приложения своим силам на берегу.
Огни канала вернулись в нужное положение. Один из местных высокочастотных каналов пробудился к жизни.
— "Левиафан"! Вас вызывает «Морской поезд», идущий прямо за вами.
Второй лоцман поднял трубку.
— Привет, «Морской поезд».
Лоцман, отойдя в крыло, поглядел назад и увидел огни «Морского поезда». Ему приходилось несколько раз управлять контейнеровозами, — большими и быстроходными кораблями. Четыре с половиной дня пути до Нью-Йорка — быстрее, чем «Куин Элизабет-2». «Морскому поезду» не терпится прибавить скорости.
Он вернулся к штурвалу. Голос лоцмана «Морского поезда» звучал так ясно, будто тот находится на мостике «Левиафана».
— Моя минимальная скорость — шесть узлов. Когда я смогу обогнать вас?
Второй лоцман посмотрел на первого. Тот покачал головой.
Второй лоцман произнес с усмешкой:
— Мы предлагаем вам снизить скорость.
— Но тогда мы остановимся! — воскликнул лоцман «Морского поезда».
Лоцман взял трубку телефона, одним глазом наблюдая за следующим ориентиром — белым огнем, вспыхивающим через каждые пять секунд.
— Извините. Нет места для обгона.
— Я так и думал. Спросил на всякий случай.
— Тогда счастливо!
Дав отбой, лоцман и его дублер обменялись улыбками.
Они уже почти миновали канал Торн. Впереди лежал пролив Солент — широкая стремнина, открытая ветрам. «Левиафан» делал шесть узлов и плохо слушался руля, поскольку его киль находится всего в пяти футах от дна канала. Лоцман взглянул на указатель скорости. Стрелка, дрожавшая на шести узлах, начала опускаться к пяти с половиной. Он кивнул третьему офицеру: