Ветер шевелил седые пряди волос, свисавшие из-под фуражки капитана.
— В чем дело, лоцман? — спросил Огилви, глядя на воду перед носом корабля.
— Мы должны выполнить сорокапятиградусный поворот, чтобы войти в Нэб. Я предлагаю дать обратную тягу на правый винт.
— В самом деле? — вкрадчиво спросил Огилви, повернулся и пошел в рубку.
Третий офицер поспешил ему навстречу.
— Какая у вас скорость? — спросил Огилви у лоцмана.
— Четыре узла.
— Четыре с половиной, — поправил третий офицер. — Она только что начала повышаться.
— Так что, лоцман, четыре узла или четыре с половиной?
Огилви расположился у окна, справа от рулевого. Лоцман шагнул назад и взглянул на указатель скорости, затем подошел к Огилви.
— Четыре с половиной узла, капитан.
Огилви сложил руки за спиной, глядя в окно.
Лоцман оставил его и стал следить за указателем скорости. Стрелка колебалась между четырьмя с половиной и пятью узлами. Указатель угла поворота показывал, что корабль точно держится заданного курса.
Тогда лоцман направился в левое крыло. Над головой насмешливо шипели огромные трубы. Несколько минут лоцман смотрел на перемигивающиеся оранжевые огни. Когда корабль прошел между бакенами у входа в канал, он вернулся к штурвалу.
Указатель скорости по-прежнему показывал только пять узлов. Второй лоцман поднял глаза от радара.
— Пять узлов.
До поворота оставалась половина морской мили. Лоцман не решался повторить просьбу об обратном ходе правого винта. Огилви с невозмутимым видом стоял у окна, глядя вперед. Лоцман несколько минут следил за указателем скорости. Все еще пять узлов. Маловато, чтобы выполнить поворот наверняка. Он приблизился к капитану.
— Входим в Нэб, сэр.
— Продолжайте.
Второй лоцман вышел в крыло и поспешно вернулся через несколько секунд.
— Справа по курсу первый бакен.
— Поворот на десять градусов направо, — приказал лоцман.
Третий офицер повторил его приказ.
— Есть десять градусов направо, — откликнулся рулевой.
— Сэр, — обратился лоцман к Огилви, подходя к капитану, — может быть, пустим правую машину на обратный ход?
— Нет никакой нужды, — ответил Огилви, глядя на оранжевые вспышки. — На шести узлах «Левиафан» повернет без труда.
Лоцман отступил назад и взглянул на указатель скорости. Стрелка дрожала на шести узлах. Капитан не мог этого видеть. Но чувствовал. Легенда оказалась правдой. Седрик Огилви был достоин своего корабля.
— Что-нибудь еще, лоцман?
— Нет, капитан. Спасибо.
— Третий, позаботьтесь о лоцмане.
Не произнеся больше ни слова, Огилви направился в левое крыло. Лоцман успел заметить только его белую фуражку и седые волосы в дальнем конце крыла.
Немного уязвленный, он отошел в правое крыло, определил направление, чтобы чем-нибудь заняться, и вернулся в рубку, где по телефону отдал рулевому приказ держать курс на башню Нэб.
Мостик на мгновение осветился желтым светом из штурманской рубки: это Джеймс Брюс исчез за черным занавесом. Лоцман понял, что он все это время находился на мостике и наблюдал. Через несколько секунд бесшумно ушел первый офицер. Была уже почти полночь. На мостике остались только оба лоцмана, третий офицер и рулевой. Прошло еще десять минут. Из штурманской рубки появился второй офицер и заговорил с третьим, готовясь сменить его на вахте.
— Где Старик? — расслышал лоцман его тихий вопрос.
— В левом крыле.
— Елки зеленые, сколько времени он собирается там торчать?
Напряжение покидало мостик, и третий офицер ответил с ухмылкой:
— По крайней мере до Шербура.
— Боже, помоги нам.
— Вызовите бот, — сказал лоцман. — Пусть причалит к правому борту.
Он в последний раз дал рулевому направление. Черный нос танкера повернулся к ослепительно белому морскому бую, закрыл его, и через несколько мгновений бакен появился по левому борту. Вдали, приближаясь, мерцали во тьме зеленые огни лоцманского бота.
— Третий, мы спустимся на бот с правого борта, — объявил лоцман, улыбнувшись в темноте.
— Есть, сэр.
Третий офицер сказал что-то в телефон и перебросил несколько тумблеров на панели палубного освещения. Яркий огонь выхватил из темноты половину палубы, освещая путь от рубки к трапу.
— Спускайтесь в бот, — сказал лоцман своему дублеру.
Через несколько минут второй лоцман появился на главной палубе — крошечная фигурка, шагающая по серым дорожкам — и присоединился к группе матросов, стоявших у трапа. Лоцман вышел в правое крыло и стал смотреть. К черному контуру «Левиафана» приблизились огни лоцманского бота.
Темноту пронзили лучи прожекторов, освещая бурные волны. Бот — узкое суденышко длиной в тридцать пять футов — прорвался сквозь пенные гребни и помчался вдоль борта танкера, приноравливаясь к его скорости. Ветер доносил до мостика рев двух его дизельных моторов. Двигатели сначала увеличили обороты, затем замедлили, когда бот подошел ближе, и перешли в глухое ворчание, когда он соприкоснулся с корпусом танкера и прижал свой нос к темно-красным пластинам. На палубе бота появился человек. Второй лоцман помахал ему рукой и перешагнул через проход в фальшборте «Левиафана». Лоцман вернулся в ходовую рубку.
— Спасибо, — сказал ему третий офицер.
— Спокойного плавания, — пожелал лоцман.
Он кивнул рулевому, тому, который был помоложе, и моряк ответил облегченной улыбкой. Затем лоцман прошел через штурманскую рубку, мимо пощелкивающих компьютеров, мимо второго офицера, изучавшего карту Ла-Манша, мимо кадета, убиравшего карту пролива Солент, к лифту, который спустил его на главную палубу. Там его ждал матрос.
На палубе было гораздо теплее и не так ветрено. Внезапно нос корабля осветился. Лоцман услышал над головой гудение, увидел в небе огни, и через несколько секунд из темноты вынырнул «Белл рейнджер». Несколько моряков нырнули под вращающиеся лопасти и привязали шасси вертолета к площадке.
Лоцман вспомнил о раненом человеке и приказ Огилви, чтобы вертолет не приземлялся без его разрешения. Очевидно, просьба на посадку пришла на мостик, когда он уже ушел оттуда, и он не слышал ответа капитана. Это напомнило лоцману, что его дело сделано и корабль отпускает его, чтобы остаться наедине с самим собой.