— Ну ладно, все в порядке. Давай выбираться отсюда.
Он отпустил ее и подтолкнул к штурвалу.
Ажарату посмотрела на рукоятку лебедки, затем на проплывающий мимо корпус.
— Шевелись! — заревел Харден. — Право руля! Он потопит нас!
«Левиафан» и «Лебедь» по-прежнему шли параллельными курсами, направляясь в противоположные стороны. Волна все еще тянула яхту вверх, в то время как танкер опускался. Харден видел стальные листы его днища.
Он поднялся на ноги, готовясь к столкновению, но, пока «Левиафан» надвигался на яхту, подумал, не разумнее ли будет вытащить надувной плот из-под сиденья кокпита. Он стоял с багром в руке, слишком потрясенный, испуганный и изнуренный, чтобы принимать новое решение.
Точно так же, как это произошло, когда погибла «Сирена», «Левиафан» похитил ветер у «Лебедя». Парус беспомощно полоскал, и яхта перестала слушаться руля. «Лебедь» отказывался отходить от танкера больше чем на двадцать футов.
— Крути штурвал! — закричал Харден, но Ажарату стояла неподвижно с закрытыми глазами и склоненной головой.
— Кончай молиться и рули! — заревел он.
От большого вала, на гребне которого находился «Левиафан», оторвалась волна и устремилась вперед, вырастая на глазах. Ажарату подставила ей корму яхты, и волна оттащила шлюп от главного гребня. Через несколько секунд волна исчезла, оставив яхту в глубоком провале в сотне ярдов от «Левиафана».
Танкер проходил мимо, за его квадратной кормой бурлил кильватер, как будто гигантский рубанок срезал с мягкой доски толстые стружки. Кильватер объединился с огромной волной, и вместе они ринулись на яхту, как падающий небоскреб.
— Вниз! — заорал Харден.
Он закрепил штурвал и потащил Ажарату мимо раскачивающейся ракетницы к трапу. Бросая через плечо взгляды на надвигающуюся волну, он открыл люк. Волна ревела рядом. Харден нырнул в люк следом за Ажарату и захлопнул крышку.
— Держись за что-нибудь!
Он залез на свою койку — самое безопасное место в каюте — и втащил Ажарату к себе. Чудовище надвигалось, затмевая свет. В каюте потемнело. «Лебедь» пытался подняться по склону волны на гребень, но волна была слишком крутой и слишком хаотичной. Нос яхты был направлен вниз. Волна нависла над «Лебедем», и на мгновение, показавшееся вечностью, яхта оказалась в водяной пещере. Затем гребень обрушился на судно. «Лебедь» встал на нос и перевернулся мачтой вниз, килем к небу.
Глава 18
Стальной ящик из-под инструментов прокатился через каюту, расколол дверь и, пролетел вдоль всей яхты к кормовой каюте. Харден и Ажарату ударились о потолок над койкой.
К треску и звону падающих и разбивающихся предметов и грохоту разъяренной волны прибавился скрежещущий звук, потрясший яхту: дизельный двигатель сорвался со своего места. Харден затаил дыхание, ожидая, что тот оторвет крепления и провалится сквозь крышу.
Через повернутые вниз иллюминаторы и крышки люков струился зеленоватый подводный свет. Внезапно яхта выпрямилась: киль массой в семь тысяч фунтов еще раз перевернул ее. Они свалились с койки, и на них обрушилось все, что лежало на потолке. Толстые штормовки защитили их от разбитого стекла, но Харден порезал себе руку, пытаясь встать. Яхта снова перекувырнулась вверх дном. «Дракон» расколол крышку люка, и внутрь хлынул поток ледяной воды.
Вода заливала разбитую посуду, шипя, как прибой на галечной пляже. Харден и Ажарату барахтались на залитом водой потолке разгромленной каюты, ожидая, когда киль снова перевернет лодку. Но заливавшаяся внутрь вода уравновешивала массу киля, не давая яхте выпрямиться. Свет померк, вода подбиралась к их коленям.
— Мы тонем, — произнесла Ажарату спокойным голосом. Ее свободная рука отчаянно вцепилась в руку Хардена.
— Сейчас яхта перевернется, — ответил он, мысленно с отчаянием призывая следующую волну. В ней заключался их единственный шанс на спасение. Но где она? Казалось, Что прошло много времени с тех пор, как яхта оказалась килем кверху. Затем Харден с ужасом вспомнил, как «Левиафан» разгладил океан после того, как раздавил «Сирену». Сколько времени ждать, прежде чем новая волна разгонит кильватер и вызволит их из водного плена?
— Питер!
— Я здесь. — Харден прижал ее к себе, чтобы успокоить. В темноте он почти ничего не видел.
— Я люблю тебя.
В каюте было совсем тихо, они слышали только отдаленный плеск поднимающейся воды, которая перекатывалась от переборки к переборке. «Лебедь» быстро погружался.
— Питер! Пожалуйста, скажи, что любишь меня, пусть это и неправда!
Яхта погрузилась еще ниже, но вода в каюте перестала подниматься. Они спускались в водяную яму.
— Волна! — закричал Харден. — Держись, сейчас нас перевернет!
Яхта резко поднялась, легла на бок и встала прямо. В разбитый люк с ревом хлестал поток. Харден отпустил Ажарату и бросился в воду, доходившую до пояса. Отталкиваясь от плавающих половиц, он переплыл через каюту и встал под люком. Затем «Лебедь» неохотно выбрался из гигантской волны. В каюту хлынул свет. Что-то сильно ударилось о корпус.
— Ажарату!
— Я здесь.
Она кое-как выбралась из каюты. Харден нашел свои большие кусачки и поднялся вверх по трапу, увертываясь от «Дракона», который свисал над люком, раскачиваясь вместе с яхтой.
— Дай мне парус, молоток и гвозди! — приказал Харден. — Достань кастрюли и ведра!
Ажарату вернулась в каюту и направилась к парусным мешкам. Неизвестный предмет, бьющийся о корпус, ударил снова с жутким грохотом.
— Нет! — в панике завопил Харден. — Сначала инструменты!
Он поднялся на палубу. Разрушения были ужасными. Волны, швырявшие яхту, как пушинку в потоке ветра, полностью смели все с палубы, оторвав Мачту, штурвал, вентиляторы, носовой релинг и леера, включая их стойки. Гик, оторванный от мачты, лежал поперек крыши каюты, свалиться в воду ему не давала противотанковая ракетница, упавшая в каюту.
Как ураган, который может воткнуть соломинку в дуб, так и море вело себя непредсказуемо. Как ни странно, оно вырвало из крыши кабины лебедку фала генуэзского паруса, но в футе от нее спинакер-гик по-прежнему надежно покоился в своих креплениях.