Она уже выходила из кухни, когда услышала, как кто-то сказал у нее за спиной:
— Привет!
— Привет! — ответила, оборачиваясь, Кирстен.
— Я Молли Форзит, — представилась женщина. — А вы Кирстен Мередит, не так ли?
Кирстен эта женщина сразу не понравилась: бегающие глазки, злобно поджатые тонкие, ярко накрашенные губы.
— Вот что, — начала Молли, — я слышала, что сказал о вас Дэрмот Кемпбел. На мой взгляд, это вульгарно, хотя, полагаю, вам приходилось слышать кое-что похуже.
Кирстен молча смотрела на нее. И почему некоторым людям так приятно говорить гадости тем, кого они даже не знают. К своему ужасу, она заметила, что разговоры утихли и все прислушиваются к словам Молли Форзит.
— Я предупредила Кемпбела, что только псих может позволить вам оседлать его пенис, как он колоритно выразился, — продолжала Молли. — Мало ли какую заразу можно от вас подхватить?
Кирстен залилась краской. Она смотрела на Молли, стараясь не выдать того, что творится у нее на душе. В это мгновение она снова почувствовала себя маленькой девочкой, над которой нагло издеваются, желая унизить ее.
Решив немедленно покинуть этот дом, Кирстен вошла в гостиную, чтобы предупредить Элен. Но здесь она сразу же увидела добродушную физиономию Дзаккео Марильяно, и у нее сжало горло. Это было первое дружелюбное лицо, обращенное к ней, а сейчас одно доброе слово — и слезы польются ручьем. Дзаккео подошел к ней.
— Я не собираюсь говорить о Поле, — прошептал он и крепко обнял ее. — Сейчас не время, я вижу, как вы страдаете. Но что бы все они о вас ни говорили и что бы ни делали, Кирстен, я — ваш друг. Помните это. Дзаккео любит всех женщин, но вас он любит больше всех.
— Не надо, не то я расплачусь, — сказала, всхлипнув, Кирстен.
— Эти прекрасные щечки должны быть покрыты поцелуями, а не слезами, — проворковал он и глубоко вздохнул, изображая любовное томление, что заставило Кирстен улыбнуться.
— Спасибо, что приехали на похороны, — сказала она. — Полу это было бы приятно. И за то, что взяли мои цветы. Она отослала бы их обратно.
— Разве в этом дело? Ведь он знал, что вы его любите, а только это и имеет значение.
— Вы правы, — Кирстен вздохнула. — А что привело вас в Англию, синьор Марильяно?
— Пиппа Макалистер. Она — мой издатель, а Лоренс — мой друг. До конца недели я пробуду у них. Может, позволите мне навестить вас до отъезда?
— Буду очень рада.
Дзаккео отступил на шаг, и Кирстен увидела, как Элен танцует с Дэрмотом Кемпбелом. Он крепко прижимал ее к себе, что, по-видимому, нисколько не смущало Элен. Кирстен это немного озадачило: она полагала, что Элен не питает к нему симпатии. Но когда Элен встретилась с ней взглядом и подмигнула, Кирстен улыбнулась ей. Очевидно, Элен пыталась убедить Кемпбела ослабить хватку.
Внезапно улыбка замерла на губах Кирстен. Ее сердце как будто стиснули клещи. Она перестала понимать, о чем говорит Дзаккео. В этот миг Кирстен встретилась глазами с Лоренсом Макалистером. Он стоял в противоположном конце комнаты перед эркерным окном. Словно по велению какой-то неведомой силы между ними образовалось открытое пространство. Кирстен почувствовала, что у нее подкосились ноги, и покачнулась. Она помнила, как он красив, как неотразим его взгляд, как притягательно тело, но не могла и представить себе, что встреча с ним так глубоко потрясет ее. Сердце бешено застучало, и у нее перехватило дыхание. Этот мужчина был смыслом ее жизни, она так сильно любила его, что даже сейчас ей казалось, что он все еще принадлежит ей. Они очень много значили друг для друга. Как же случилось, что они разошлись?
Кирстен вдруг поняла, как глупо было надеяться, что она справится с такой ситуацией. Она давно потеряла нить разговора, потому что воспоминания вдруг нахлынули на нее. Ей казалось, будто Лоренс только вчера сказал, что не хочет ее. Она слышала, как умоляет его остаться, любить ее, дать ей еще один шанс.
От этого надо освободиться, внушала она себе. Необходимо. Он для меня — пройденный этап. Между нами никогда и ничего не может быть. Сейчас я в шоке, но через несколько минут приду в себя, высоко подниму голову и докажу себе, что, пройдя из-за него через ад, все-таки выжила и не сломалась.
Да, это только шок, с облегчением подумала Кирстен, и просто смешно, что она чуть было не впала в отчаяние. Она улыбнулась Лоренсу и мало-помалу успокоилась. Он тоже улыбнулся, продолжая разговаривать со своим собеседником.
Кирстен решила, что Лоренс, должно быть, подойдет к ней поздороваться. От этой мысли она пришла в возбуждение, раскраснелась и почувствовала себя безумно счастливой.
Она продолжала болтать с Дзаккео, хотя, к ее радости, их разговор часто прерывали. Кирстен было трудно поддерживать беседу, поскольку она то и дело поглядывала на Лоренса. Хотя они больше не встречались взглядами, Кирстен не сомневалась, что он тоже наблюдает за ней.
Извинившись перед Дзаккео, Кирстен направилась в ванную комнату. Кто-то шел ей навстречу, и она не успела отступать. В тот же момент на ее платье опрокинули кампари с содовой.
— О нет! Только не это! Простите меня! — в смятении воскликнула налетевшая на нее девушка. — Боже, что же делать? Ваше платье, ваше чудесное платье! Извините, я не заметила вас…
— Ничего, — сказала Кирстен, которую раздражала и забавляла эта до смерти перепуганная девушка. — Уверена, что пятно сойдет.
— Прошу вас, позвольте мне… — девушка взглянула в лицо Кирстен и остановилась на полуслове. Глаза девушки выразили то ли испуг, то ли изумление. Похоже, что она узнала ее. Да, да, несомненно, и кто не узнал бы ее теперь? Кажется, девушка была в ужасе оттого, что столкнулась нос к носу с отвратительной Кирстен Мередит. К тому же она испортила ее дорогое платье. Что сделает с ней теперь эта мерзкая Куколка Кирстен? Побьет? Накричит на нее? Унизит перед всеми?
— Не волнуйтесь, все в порядке, — с улыбкой сказала Кирстен, прикрыв за собой дверь, после чего они оказались в холле одни. — Я отправлю его в химчистку и там приведут его в порядок.
Девушка все еще не оправилась от испуга и до сих пор не верила, что за этим не последуют неприятности. Поэтому Кирстен снова попыталась успокоить ее.
— Пожалуйста, не смотрите на меня так, — мягко сказала она. — Кажется, вы считаете меня каким-то чудовищем. Я же сказала вам, что в химчистке все приведут в порядок…
— А сейчас что делать? — спросила девушка, уже менее растерянно. — Ведь у вас огромное пятно. Пожалуйста, поднимемся наверх, и я постараюсь смыть его.
— Но ведь ванная комната есть и здесь, — заметила Кирстен.
— Да, только ею все пользуются. А у меня есть своя наверху. Кстати, я — Джейн, няня Тома. Мне очень жаль, что так вышло.
— Забудьте об этом, — сказала Кирстен. — Я, пожалуй, пойду… — Она замолчала, услышав возбужденные голоса, доносившиеся из соседней комнаты. Дверь была чуть приоткрыта, поэтому и Джейн, и Кирстен слышали каждое слово.
— Мне все равно, Пиппа, я не желаю видеть ее в своем доме. Не знаю, что заставило тебя пригласить ее, но я хочу, чтобы она ушла. И к тому же немедленно!
— Лоренс, помилосердствуй. Нельзя же подойти к ней и сказать, чтобы она убиралась?
— Если этого не сделаешь ты, то, черт возьми, это сделаю я! — заорал он.
— Но она в дружеских отношениях с Дзаккео.
— Дзаккео здесь не хозяин, а я, как хозяин, не желаю, чтобы Кирстен Мередит находилась в моем доме…
— Не понимаю твоей бурной реакции. Все это было так давно. Возможно, она переменилась…
— Такие женщины, как она, не меняются никогда. Так ты поняла, что я сказал?
— Лоренс, не можешь ли ты проявить хоть каплю благородства и действовать не так грубо? На нее и без того все ополчились…
— Пиппа, я не намерен обсуждать это. Сию же минуту вышвырни ее вон!
Где-то хлопнула дверь. Кирстен и Джейн переглянулись. Кирстен побелела, как мел, а Джейн раскраснелась от волнения.
— Пойдемте, — сказала она, быстро взяв себя в руки, и потащила Кирстен наверх.
— Нет, нет! — воскликнула Кирстен, когда они оказались на первой лестничной площадке. — Пустите меня. Мне нужно уйти…