— А в чем проблема? — спросил он. — Не хочется, чтобы разоблачили вашу сущность?
— Но вы меня совершенно не знаете, — любезно ответила Кирстен. — В общем-то все это сфабриковано вами. Вы исказили то, что услышали от других. Кстати, предложив человеку чек на кругленькую сумму, едва ли можно ждать, что он расскажет вам правду.
— Если это клевета, предъявите иск.
— Будьте уверены, Кемпбел, я уже думала об этом. И если потребуется, я обращусь в суд.
Кемпбела это не обескуражило.
— Ну, если вам хочется публично перетряхнуть свое грязное бельишко, я не возражаю, — сказал он. — Появится еще один интересный эпизод.
— А только это и имеет значение, не так ли? Вам безразлично то, что вы делаете с моей жизнью и какой ущерб причиняете своей ложью. Но, очевидно, погубить мою репутацию для вас недостаточно. Мне хорошо известно, по чьей милости я все последнее время получаю отказы от телевизионных компаний. Похоже, что миссис Фишер намерена изничтожить меня. Я не ошиблась?
Ты абсолютно права, думал Кемпбел, глядя ей в глаза. Господи, какая же она красавица! Может, он не так уж сильно влюблен в Элен Джонсон? Но сейчас не время размышлять об этом, надо заниматься делом.
— Скажите мне, — начал он, не ответив ей на вопрос, — а вы не думали о том, какой ущерб нанесли Диллис Фишер, сбежав с ее мужем, с которым они прожили сорок пять лет?
Кирстен сделала глоток минеральной.
— А как по-вашему, Кемпбел, почему Полу захотелось сбежать? Или, кстати, почему миссис Фишер не опротестовала завещание? О, я читала все, что вы написали в газете, но ведь речь идет о немалой сумме денег, и вам это известно. Как вы думаете, почему она так легко рассталась с деньгами?
Ее грудной, чуть глуховатый голос и серьезные глаза завораживали его.
— Потому, — начал он, прокашливаясь, — что она не хочет трепать по судам имя своего мужа, а также говорить об его старческом слабоумии.
— Пол не страдал старческим слабоумием. Он умер в здравом уме. Если не верите мне, поговорите с его врачом.
— Как мне известно, вы подкупили этого человека.
Проигнорировав это оскорбительное замечание, Кирстен улыбнулась.
— Диллис Фишер не опротестовывает завещание лишь потому, что в этом случае всплывет правда о ее семейной жизни. Но люди узнают все, если я решу заговорить.
— Следует ли понимать это как угрозу? — спросил Кемпбел. Боже, как она хороша, думал он.
— Нет, я лишь констатирую такую возможность.
Кемпбел невесело рассмеялся.
— Я не верю вам, — сказал он. — Если бы Диллис Фишер боялась вас, она не стала бы мстить вам публично.
— Диллис Фишер уверена в моем молчании, зная, что я никогда и ничем не запятнаю имя Пола или память о нем. Иными словами, Кемпбел, я дорожу репутацией Пола гораздо больше, чем своей собственной. А этого не скажешь о Диллис Фишер, которая приписывает ему старческое слабоумие…
Кемпбел покачал головой.
— Неплохой ход, но мы с вами знаем, что почтительное отношение к памяти старика тут ни при чем. Вы молчите по одной причине: опасаясь, что в вашем темном прошлом раскопают тайны похлеще.
Кирстен понимала, что он надеется ударить ее побольнее. Кемпбелу это удалось, но она ничем не выказала этого, чтобы не доставить ему удовольствия.
— Вы правы, Кемпбел, — бесстрастно сказала она, — я не хочу видеть на страницах газет подробности своей биографии, каковы бы они ни были. Вы правы также и в том, что миссис Фишер обладает большей властью, чем я. Она несомненно приложит все усилия, чтобы я больше никогда не получила работу. Полагаю, она будет чувствовать себя победительницей, хотя и не понимаю, что она от этого выиграет. Но именно потому, что она полна решимости уничтожить меня, я обращаюсь к вам, а не к ней. Я вернулась в Англию, чтобы попытаться начать все сначала. Это нелегкая задача, особенно после столь продолжительного отсутствия, а при такой травле — невыполнимая. Поэтому я и прошу вас оставить меня в покое.
Кемпбел явно ожидал, что она будет продолжать. Ах, как отчетливо он представил себе долгие годы беспросветного одиночества, которое ожидает ее. Боже, да она и впрямь надеется на него!
— Послушайте, — сказал Кемпбел, — если вы хотите заручиться моей поддержкой, лучше забудьте об этом. Если бы даже я согласился, моя поддержка вам ничего не дала бы. Остановить эту кампанию может лишь Диллис.
— Но мы же знаем, что она никогда не пожелает встретиться со мной.
Он приподнял брови.
— Вы хотите, чтобы я выступил в роли посредника?
Кирстен кивнула.
— Отчасти так.
— Но, Кирстен, на что вы надеетесь? Эта женщина жаждет вашей гибели.
— Вам не обязательно помогать ей в этом.
— Обязательно. Уверяю вас. — Но почему?
— Это долгая история. Но поверьте, для вас лучше, чтобы этим занимался я, а не кто-то другой.
— Послушайте! — воскликнула Кирстен. — После всей клеветы, которую вы…
— Лоренс — мой друг, — прервал он ее, напряженно глядя в другой конец ресторана.
Кирстен умолкла. Имя Лоренса прозвучало так неожиданно, что она растерялась.
Кемпбел, потрясенный, как и она, тем, что он только что сболтнул, смотрел на нее холодным, непроницаемым взглядом, но испытывал явное замешательство. Ах, черт возьми! Он знал, что тает перед каждым хорошеньким личиком, но это поразило его. Кемпбел понял, что эта женщина все еще любит Лоренса. Она завязала дружбу с его прислугой, пришла к нему на вечеринку и ищет возможность разбить его семью, а он сидит здесь, как какой-то влюбленный юнец, заглядывает ей в глаза и чуть ли не обещает свою помощь! А между тем Диллис из уголка напротив наблюдает за каждым его движением.
Он хотел что-то сказать, но тут Кирстен взяла в руки сумочку.
— Вижу, что я попусту потеряла время.
— Не понимаю, какое это имеет отношение ко всему остальному, — сказал он, озадачив ее бессмыслицей этих слов, а также тем, что вдруг стал говорить гораздо громче. — Но дело вот в чем: вы намерены не возобновить свою карьеру, а разрушить еще одну семью. — Тут он понизил голос и чуть наклонился. — Я уже упоминал, что Лоренс Макалистер — мой близкий друг, как и его жена. Так что держитесь от них подальше, вы меня поняли? — Кемпбел откинулся на спинку стула и снова заговорил громче: — Держитесь от этой семьи подальше, не то я сам прищемлю вам хвост, и вы пожалеете, что родились на свет. Понятно?
Кирстен остолбенела. Выпад был таким неожиданным и злобным, что она не могла сообразить, чем он вызван.
— И не взывайте к моим лучшим чувствам, — продолжал Кемпбел, не дав ей ответить, — у меня их нет. Однако я готов принять то, что вы предлагается мне в уплату за прекращение травли, но при одном условии: мне нужно посмотреть результаты ваших анализов. Судя по тому, что я слышал, вам не раз приходилось лечиться…
Больше он не успел сказать ничего. Движение Кирстен было настолько быстрым, что никто из посетителей ресторана не заметил этого. Лицо Диллис и витражи на окнах покачнулись перед глазами Кемпбела, и струя джина с тоником хлынула ему за воротник. Когда он пришел в себя, Кирстен в ресторане уже не было.
— Ты сделала… что? — взвизгнула Элен, покатываясь от смеха. — Расскажи еще раз! Умоляю, повтори!