Он оперся руками о туалетный столик, тупо глядя на едва заметные следы на пыльной поверхности, оставшиеся от вещиц, которые она взяла с собой. Почему только теперь он начал понимать, как много Пиппа для него сделала? Ведь только благодаря ей он смог пережить то, что произошло тогда с Кирстен, выбросить все из памяти и идти вперед.
Опустившись в кресло, Лоренс закрыл лицо руками. Кирстен! Кирстен! Кирстен! Он должен был предположить, что такое может случиться, после того, как она вернулась в Англию. Уже несколько недель он ощущал эмоциональный спад и из-за своей любви к Пиппе не заметил вовремя самого горького обмана в своей жизни. Но только сейчас, может быть, он впервые понял, что обмана не было. Он любил Пиппу, по-настоящему любил ее.
Потрясение, вызванное ее уходом, сменилось депрессией. Знал ли Том об ее отъезде? Ему, конечно, сказали, что она уезжает, но знает ли он, что мамочка не вернется? Сердце его сжалось от любви к сыну и желания защитить его. Лоренс пошел в комнату Тома и уселся на его кроватку.
Он был в полном смятении. Что им делать без нее? Что за жизнь предстоит им без женщины, которую они любят?
Он посмотрел на невинное детское личико и беззащитные ручонки, и у него защемило сердце при мысли о том, как Том, не подозревающий о свалившемся на них несчастье, обрадуется, увидев его. Между ними всегда существовала близость, которую многие считали необычной: уж слишком мал был Том. Теперь Лоренс подумал, уж не намеренно ли Пиппа подталкивала их друг к другу, зная, что когда-нибудь уйдет?
Не выдержав, Лоренс сгреб Тома в охапку и крепко прижал к себе. Том в полусне обвил ручонками шею Лоренса и положил голову ему на плечо. Лоренс пригладил ему волосенки и нежно поцеловал в щечку, стараясь не выказывать всей силы своей любви. «Пиппа! — воскликнул он про себя. — Пиппа, ради Бога, пусть все это окажется сном. Пусть я открою глаза и увижу, что ты сидишь здесь и смеешься надо мной…»
Несколько минут спустя он услышал, как в комнату вошла Джейн. Лоренс не повернул головы, не желая, чтобы она заметила слезы на его щеках.
— Звонит Дэрмот Кемпбел, — тихо сказала она.
— Я перезвоню ему, — сухо ответил он. Но когда Джейн уже подошла к двери, Лоренс вспомнил, что Дэрмот зачем-то пытался дозвониться ему еще в Штатах. — Подожди, — сказал он. — Я возьму трубку.
Он осторожно передал Тома Джейн и направился в спальню.
— Наконец-то! — громко воскликнул Кемпбел, заставив Лоренса поморщиться. — Я уже несколько дней пытаюсь связаться с тобой. Я только что узнал, что ты вернулся, и хочу сообщить тебе последние новости.
— Что за новости? — хмуро спросил Лоренс.
— Значит, ты не видел моей статьи в субботнем номере. Конечно, я и не рассчитывал, что ты ее прочитаешь, когда тебя носит по всему свету. Кстати, как у тебя дела в Лос-Анджелесе? Все прошло удачно?
— Да, — Лоренс глубоко вздохнул. — Послушай, Дэрмот, давай ближе к делу.
— Понимаю. Дружище, Куколка Кирстен сейчас в Италии и трахается там не с кем иным, как с Дзаккео Марильяно! Ведь ты же знаешь, кто издатель Марильяно. А за кем замужем издатель Марильяно? Улавливаешь, Лоренс? Кирстен Мередит делает новый тактический ход. Она уже заполучила твою служанку, обхаживает твоего лучшего друга, и, не успеем мы оглянуться, как она станет задушевной подружкой твоей жены. Я, конечно, понимаю, что рискую, но решил сказать тебе об этом.
Слушая Кемпбела, Лоренс чувствовал, как в нем постепенно нарастает гнев.
— К твоему сведению, Дэрмот, — рявкнул он, — моя жена только что улетела в Италию, чтобы трахаться с Дзаккео Марильяно. Так что внеси поправки в свои прогнозы. И не доставай меня больше Кирстен Мередит или…
— Что? — задохнулся от неожиданности Кемпбел. — Что ты говоришь? Я правильно тебя понял? Пиппа уехала туда…
— Ты понял все правильно.
— Ты имеешь в виду…? Ты говоришь, что вы с ней…? Что, черт возьми, происходит? Я всегда думал, что вы с ней…
— Значит, ты ошибался. Похоже, мы оба ошибались.
— Господи, Лоренс! Не знаю, что и сказать. Ты уверен, что это так? Потому что, говорю тебе, Куколка Кирсти тоже там.
— Мне, черт возьми, наплевать на Кирстен Мередит, — разъярился Лоренс. — От меня ушла жена, ушла к моему лучшему другу, как ты его называешь…
— Я еду к тебе, — прервал его Кемпбел.
— Нет. Мне нужно время, чтобы поразмыслить над всем этим…
— У тебя еще будет время. А сейчас тебе следует напиться.
— Это мне нужно меньше всего. Не забудь, что со мной сын. И я сейчас у него один.
— У него есть няня.
— Пойми, он может потерять мать! И я должен предотвратить это. Так что не суетись, Дэрмот. Я тебе позвоню.
Он швырнул трубку и уже собирался отойти от кровати, как вдруг его взгляд упал на записку Пиппы. Он поднял ее и смял. Нет, еще не все потеряно. Еще далеко не все потеряно. Потрясение пройдет и гнев выветрится довольно быстро. Но он должен сделать все, что в человеческих силах, чтобы вернуть жену. У него нет другого выхода, потому что он не вынесет жизни без нее.
Пиппа неподвижно сидела во тьме, как изображение на картине. Глянцевая поверхность фотографии холодила кончики пальцев. Фотография чуть поблескивала, придавая неземную красоту прекрасным выразительным глазам. Тепло ее кожи словно передаваясь бумаге, оживляло черты любимого лица. Ей казалось, что она слышит его смех, чувствует, как он отдается в ее сердце. На губах у нее появилась мечтательная улыбка, но, когда она закрыла глаза, чудесные видения прошлого исчезли и ее охватил страх.
Все менялось. Так много произошло. От нее ничего не зависело. Что станет с ее ребенком? И тут, будто почувствовав ее отчаяние, малыш заплакал. Этот звук становился громче и громче. Она замотала головой, словно ее подвергли незаслуженному жестокому наказанию, и обхватила голову руками. Ей надо было подойти к нему, надо… Но она не могла…
ГЛАВА 10
Ну, что ты об этом думаешь? — спросила Кирстен, откидывая назад свои густые волосы и отрывая взгляд от бумаг, разбросанных на столе. — По-моему, для затравки больше всего подходит миф о Зевсе и Титаниде.
— А по-моему, история Персефоны, — ответила Элен.
— Нет, — Кирстен тряхнула головой и отломила кусочек холодной пиццы. — Это великолепная история, но недостаточно захватывающая, и начинать надо не с нее.
— Ладно. Тебе видней, — сказала Элен, зевая. — Не хочу быть занудой, Кирстен, но мне кажется, что ты слишком ко всему придираешься.
— Знаю, но почему бы не стремиться к совершенству?
— Но это гигантская работа, — рассмеялась Элен, указывая рукой на стол. — Ведь никто до сих пор не давал современной интерпретации греческих мифов. Да и кто возьмется писать сценарий?
— У меня есть на примете несколько кандидатур, — ответила Кирстен. — А над историей Титаниды я сама начала работать. Когда закончу, дам тебе почитать. А теперь перейдем к Артемиде и Ориону. Как я представляю себе это…
— Кирсти! Уже почти полночь. Умоляю тебя, давай передохнем!
— История Артемиды и Ориона просто потрясающая! По одной версии — той, которую я собираюсь использовать, — она его в конце концов убивает.
— Знаю, но если ты не остановишься, я убью тебя. Мы сидим над этим круглосуточно целую неделю! Нельзя ли, ради разнообразия, переключиться на что-нибудь поинтересней?
— Если тебя интересует распад семьи Лоренса, то никакой передышки не будет, — возразила Кирстен.
— Понимаю, ты погрузилась в эту работу, чтобы спрятаться от действительности, — сказала Элен.
— Нет! Я делаю это, чтобы снова наладить свою жизнь.
— А откуда, черт возьми, ты собираешься получить на это все огромные суммы денег, если Диллис Фишер пресекает на корню все твои стремления?